Вспомни, Ростов, наследие купцов Парамоновых!

А бывал ли кто из читающего люда на Верхнем Дону? Так, не проездом, а по-настоящему?

Да, где там!

Дня на два, на три уйти в степь. Пусть летом, не зимой, пусть. Нет. Маета одна. Нечего, - скажу я вам, - там нынче делать. Жара, марево сизое звенит над головою. Полно всякой зудящей твари, что лезет в лицо, в глаза и за шиворот, не даёт покоя даже в тени. Да и тени этой не сыскать.

Бьёт через рубаху насквозь злая августовская муха. Чует она запах человеческого пота. Поджидает прохожего, сидя на жёлтой метёлке донника – переростка, сбочь дороги, что исподволь ведёт в давнее прошлое.

Медленно тянется, шуршит наклонёнными книзу сухими стеблями, не выбитая ещё налысо, не утрамбованная до глухого звона узкими ободьями колёс, одинокая целинная тропка.

Да что там муха?! Прилетит незаметно на голое тело овод, похожий на старую свинцовую пулю с оловянными плошками вместо глаз, да лупанёт жалом своим словно плетью так, что сам себя, взвыв, наотмашь треснешь с размаху по ужаленному месту. Нет, не убьёшь овода, больно прыток разбойник. Только долго будешь досадливо кряхтеть потом, потирая покрасневшее пятно на коже, нехорошими словами на всю степь, поминая улетевшего обидчика.

 

Вот таким, примерно, неспешным манером, году, этак, 1830-ом, или чуть раньше, или чуть позже, ехал диким полем казак Трофим Парамонов. Куда и откуда он ехал, не известно, но донесла молва до наших дней такую историю, будто нашёл он золото на пути. В мешке с добычей, прямо на земле, - говорят, - лежало разбойничье золотишко, нечаянно оброненное.

Перекрестился казак двоеперстно, так как принадлежал он, в духовном мире своём, к старообрядцам, и золото поднял. Даже, - люди рассказывают, - свой мешок с известью, взамен чужого найденного, с арбы сбросил. Дескать, вернутся разбойнички за потерей, глядь, а добыча в известь превратилась, стало быть, наказал их Господь за лиходейство.

 

Так было, или нет, кто его знает? Всякое несли. Болтали ещё, будто сам Парамонов с кистенём по камышам прибрежным, да в буераках степных, грешным делом душегубствовал. С тех нечистых денежек и поднял свою торговлю, а потом, мол, всю жизнь Боженьку задабривал. Многим нравятся жуткие сплетни, вот и клепают абы что. И про Трофима, и про сына его, Елпидифора, такое плели. Но…

Врали люди много тогда. Теперь врут ещё больше.

А правды, мало. Мало. Может быть сейчас она, правда то есть, вся наружу и появится.

 

СТАРЫЙ ОБРЯД

 

Ростовских купцов Парамоновых сегодня, бывает, называют староверами, по отношению к православной церкви. Очень советую тем, кто хочет дотошнее разобраться в вопросах русской веры, самостоятельно изучить различия между Староверами и Старообрядцами. Можно удивляться, но это далеко не одно и то же. Думаю точнее, будет назвать семью наших героев старообрядческой, и не задерживать больше на данном противоречивом моменте отдельного внимания потому, что, собственно, объединяют Староверов и Старообрядцев общие национальные корни и вера в высокие идеалы человеческой жизни.

 

«Не собирайте себе сокровищ на земле, где червь и тля истребляют и где воры подкапывают и крадут. Собирайте же себе сокровища на небе, где ни червь, ни тля не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше».

 

Пусть эта древняя духовная заповедь и станет эпиграфом к теме нашего рассказа о взлёте, упорстве и вере, о бережливости и щедрости, о гениальности и простоте, о трудолюбии, смекалке, успехе, судьбе, несправедливости, падении, стойкости.

 

 

С НАЧАЛА

 

Я не нашёл на дореволюционных картах, обозначения места хутора Парамонова, откуда, по некоторым утверждениям, вышли родом наши герои. И это была первая, в длинной череде несоответствий, историческая «ляпа», с которой мне пришлось столкнуться.

Нет такого поселения, и в списке от 1918 года всего Нижне-Чирского юрта Второго Донского округа, с центром в станице Нижне-Чирской, что считается малой парамоновской родиной. Не нашлось его названия и в более ранних церковных документах.

 

Сегодня, примерно в тех местах, современный хутор Парамонов существует в Морозовском районе Ростовской области, ещё один его тёзка находится совсем рядом с городом Волгодонском. Ну, а настоящий, тот самый хутор «в сорока верстах от станицы», о котором говорят историки, может и вовсе не существовал, а может, просто исчез, стёрся с лица земли после того, как казаки переехали в станицу, и ныне прах его лежит на дне Цимлянского водохранилища. Честно скажу, что это самое безобидное расхождение очевидности с вымыслом в истории замечательной фамилии, произошедшей, кстати, от церковного, календарного имени – Парамон, что означает твёрдость, надёжность и веру. Здесь уж у нас всё сходится!

 

Парамоновых на Дону было много. Были и ещё купцы с такой фамилией. Но нас-то интересует всего одна семья, известная всей России и всему Миру.

 

Чир – река небольшая, ещё меньше и маловодней - его приток Быстрик. В двух с половиной верстах от Дона, где сливаются обе эти речки, в 1637 году и была основана одна из старейших станиц Всевеликого Войска Донского – Нижне-Чирская.

В летнюю сушь, воды в Чире - по колено воробью, зато весной, в половодье – подходи к пристани, грузи баржи товаром, каким хочешь, и плыви себе куда надо, торгуй.

Однако не в чести был купеческий промысел у вольных казаков. Конь, оружие у тебя, земли не меряно, скотина домашняя. Нет войны, - паши, сей, собирай что вырастил, продавай лишнее, рожай детей, радуйся.

Дочек – замуж потом. А сыновей, скопив им на строевых коней и положенную казачью справу, сначала отправляй на цареву службу, потом жди удальцов с войны. Да и сам, как только позовут, обмундируйся, седлай коня, и марш-марш намётом, за царя-батюшку и за святую Русь биться - сражаться. Ведь войн на Руси и тогда в избытке было, и сейчас хватает.

Так что, не к лицу казаку стоять за прилавком, бабам свечки и отрезы на платья продавать. Пусть с этим делом жиды, хохлы, да кацапы управляются.

Только вот старообрядцы, те по-своему всегда поступить норовят. Им и на веру старую денег не жаль. Чем торговля – не промысел?! Да, казаки они опять же, люди вольные, ни чего им и не скажешь.

 

Так и вступил, ровно двести лет назад, в 1817 году, первый из Парамоновых, Ларион Иванович, в Общество донских торговых казаков по станице Нижне-Чирской. А за ним и брат его, младший видать, тот самый, что будто-бы золото нашёл, Трофим Иванович Парамонов, в 1829 году туда-же записался. Вот, он-то, Трофим Иванович, нам и нужен, от него виться родословной верёвочке.

Трофим родил Елпидифора – того, самого знаменитого из всего рода. Роженицу как звали, уже и не помнит ни кто. Знали бы, кем станет тот карапуз, так накрепко бы запомнили и имя матери его, и дату его рождения. Да и книгу ту староцерковную, куда запись делали, лучше бы сохраняли. А то не поймёшь ей Богу, когда появился на свет человек. То ли в 1840 году, то ли раньше двумя годами, то ли позже.

 

В общем, считается, что в 1840 году родился Елпидифор в небогатой семье лавочника, казака–старообрядца, торговца «красным товаром». Так мануфактуру тогда называли.

До сих пор многие думают, что мануфактура это ткань, сделанная на фабрике. Ан, нет! Всё, что ручным трудом на фабриках и заводах делается, то мануфактура и есть. «Красный» он, этот товар потому, что ходовой. А, отсюда значит, Трофим Парамонов всякой всячиной торговал, в любом дворе нужной. Видать, мало оказалось того золотишка в разбойничьем-то мешке, да и был ли мешок, если не особо жировала семья на торговых харчах.

Младенца назвали, согласно церковному календарю, Елпидифором. Что означает – Надеждоносец. И в точку попали. По всему видать, надежды были большие. Но, вряд ли даже думать могли родители, что сынок их, Елпидифор Трофимович, такое для всей семьи учинит, когда повзрослеет, что не только вся Россия, но и весь Мир узнает о казаках Парамоновых.

 

Станица Нижне-Чирская, по нынешним меркам, была тогда не особо многолюдной. Может, две тысячи человек с небольшим. Дворов двести пятьдесят, по тем временам. Одним словом, на мануфактуре сильно не разбежишься. Конкуренция опять же.

А тут ещё, утверждают многие источники, не успел Елпидифор во второй класс церковноприходской школы перейти, как папаша его, Трофим Иванович, приказал долго жить и отдал Богу душу. Пришлось мальцу учёбу бросить, да идти мамке в торговле и по хозяйству помогать.

Отсюда видно, почему нынешние историки называют его малограмотным. А я, снова не соглашусь. Штампы, господа, одни штампы!

 

ОБРАЗОВАНИЕ

 

Не был он малограмотным, сдаётся мне. Ведь в семьях старообрядцев грамота входила в умы вместе с молитвой, что проникала в детские души с самого рождения. Со словами отца, с церковным пением матери под иконами. И азбука старославянская длиннее нынешней, и учили её детки чуть ли не с той поры, как начинали разговаривать.

Основные книги для домашней молитвы: Псалтырь, Часослов, Часовник, Шестоднев. Обязательно ещё для богослужения нужно знать Апостол, Евангелие и Библию, острожского издания Ивана Федорова. Попробуй-ка, не ответь деду, что на какой странице писано, не прочитай наизусть святую заповедь. Нет, пороть не будут, и в угол коленками на горох не поставят. Не принято так у старообрядцев с детьми поступать. По иному, как-то всегда обходились. Совестили что ли. Не знаю как, но пронимало детвору. Говорят, всё больше своим примером старшие младших воспитывали, сразу с ними как с взрослыми обращались. От того и детвора росла сметливой и самостоятельной. Мальчишка к 13 годам мог за отца сработать. Ну а со счётом у Елпидифора, в торговой-то семье, «с пелёнок» всё в порядке было. Как же их сосчитать неправильно, денежки-то? Отродясь не бывало такого!

Домашнее было у него образование, домашнее!

 

Старообрядцы и сейчас не шибко мирские школы жалуют, а тогда и подавно. И как мальчишка – старообрядец, воспитанный в духе древлеправославного благочестия, учился бы в школе при новообрядческой, инославной церкви, изучал бы Закон Божий и церковное пение отринутой предками веры?! Да вы в своём уме, господа «историки», хочу я вас спросить?!

Ладно, не знаю какой, но Бог с вами. Так, вы бы хоть людям объяснили, что церковно-приходские школы при новообрядческих, никонианских, т.е. современных церквях стали формироваться в России массово, только на рубеже 1860-1870 годов.

 

Только в 1884 году, это когда Елпидифору Трофимовичу исполнилось, я извиняюсь, 44 года, были изданы «Правила о церковно-приходских школах». По ним создавались одноклассные (двухгодичные) и двухклассные (четырёхгодичные) церковно-приходские школы. С начала XX века, они стали соответственно одноклассными — трёх, и двуклассными - пятигодичными церковно-приходскими школами. В одноклассных изучали закон Божий, церковное пение, письмо, арифметику, чтение. В двухклассных школах, кроме этого, изучалась история, и некоторые другие предметы.

Ну, какой такой один класс церковно - приходской школы, господа? Спасибо вам, и низкий поклон за вторую историческую «ляпу», в нашем общем деле.

Или может, всё же соизволите растолковать, что к чему?!

Если попытаетесь, то попрошу учесть, что как раз во времена отрочества Елпидифора Парамонова, во 2-й четверти 19-го века с началом царствования Николая I (1825 – 1855), старообрядческие школы, хоть и без одобрения государственной власти, но кое-где существовавшие ранее, были запрещены вовсе. В результате чего множество русских людей оказалось лишенным элементарного образования. До 60-х годов 19-го века дети староверов обучались в секретных, нелегальных школах. Установленных программ там не было, и курс обучения определялся возможностями преподавателя.

Думается мне, что и такие подпольные школы могли существовать только в многочисленных старообрядческих общинах, например, где-нибудь в Сибири, а не в разноплеменной донской казачьей станице.

 

Поэтому всё, буквально всё, указывает на то, что Елпидифор Парамонов школьного обучения не проходил, но получил достойное домашнее воспитание и образование. Следовательно, он мог считаться, в те времена, человеком вполне грамотным, по крайней мере, для своего сословия. Тем более, невежественным его не назовёшь потому, как вера и духовность пытливому уму всегда откроют светлую дорогу в будущее.

 

ДЕЛО

 

Отцово наследство Елпидифор поделил со старшим родным братом, Иваном.

Тот брат, Иван Трофимович, со временем основал свою купеческую династию, вполне успешную, хоть и не настолько знаменитую. Было там четверо племянников Елпидифора, сыновья Ивана: Александр, Филипп, Иван и Фёдор. Двое из них, Александр и Иван, наверное, не без помощи родного дяди, в начале ХХ века основали в Ростове торгово-промышленное товарищество «Братья Парамоновы». Был известен в то время ещё один Парамонов, Алексей Иванович, удачливый и успешный новочеркасский купчина. Степень его родства с нашими героями определена слабо.

Вообще сведения об этих родственниках, я не проверял. Они показались мне вполне достоверными. Так, что за что купил, за то и продаю.

Тем более, не суть.

Решено. С небольшой мануфактурной лавки, поделенной пополам со старшим братом, началась Парамоновская торговая империя.

 

Обратимся к Википедии. Её многие наши современники считают ипостасью достоверной информации.

И сразу ещё одна «ляпа», кажется, третья по счёту. Писано там, что двадцати лет отроду, Елпидифор «в 1860 г. принял купеческую присягу, а в 1863 г. вступил в Общество торговых казаков с объявленным капиталом в 2000 рублей».

О какой купеческой присяге идёт речь, не понятно, ведь для того чтобы вступить в самую младшую, третью, купеческую гильдию, кандидату необходимо было обладать капиталом в 8 000 рублей. Да и самой купеческой присяги, единого государственного образца, насколько я разобрался в данном деле, не существовало. Её давали купцы, по желанию вступавшие в различные купеческие общества и собрания, имеющие свои собственные уставы. Дальше, больше.

Скорее всего, уважаемые составители важнейшего информационного ресурса оговорились, и речь идёт не о купеческой, а о казачьей присяге. Но, её молодые казаки давали в 19 лет, находясь в приготовительном разряде, за два года перед действительной службой, куда призывались в 21 год.

Если учесть путаницу с датой рождения Елпидифора Парамонова, можно, поднатужась, согласиться с тем, что в 1863 году он вступил в Общество донских торговых казаков, для чего нужно было подтвердить обладание капиталом в 1 500 серебряных рублей, а не в 2 000, как пишут некоторые.

 

Никто из исследователей, чьи работы мне довелось изучить, даже не упоминает о том, что Елпидифор, принадлежа к казачьему сословию, обязан был призваться в казачье войско. Но он не служил, ведь торговые казаки, «не составляя никакого исключения из общей среды казачьего сословия, обязанного поголовной военной службой»... освобождались «от этой службы лишь на время, пока каждый лично за себя платит в войсковой доход установленный сбор». Заметьте, платит «лично за себя»! То есть, Парамонов, до конца призывного возраста оплачивал свою отсрочку от военной царской службы, на полном законном основании. Для чего, ещё до вступления в призывной возраст, он и стал членом Общества донских торговых казаков.

Помиримся на этом, уважаемые составители Википедии, хотя, при встрече, я всё же поинтересуюсь, с какого потолка иногда берутся ваши «исторические данные».

 

Итак, Дело. С большой буквы. Парамонов начинает развивать свою торговлю. Заметьте, я пока не называю его «купцом». Ведь, что бы добиться этого звания он должен сначала заявить капитал в 8 000 рублей для 3-й гильдии, 20 000 для 2-ой, и, наконец, 50 000 рублей потом дадут ему право именоваться купцом первой, высшей, гильдии Елпидифором Трофимовичем Парамоновым.

А пока, торговый казак старообрядец начинает, попутно с мануфактурой, приторговывать лесом, и молчаливо поглядывать на то, как заезжие издалека купцы скупают у местного казачества зерно. Червоное золото напоминает твёрдая донская пшеница, если брать её бережно в горсть, и пересыпать из ладони в ладонь на свету закатных лучей щедрого южного солнца.

 

Не спеша, степенно, а по нынешним меркам, просто медленно, развивается парамоновское предприятие. Лет, примерно, в 25, точно сказать не получится, по известным причинам, Елпидифор женится на единоверке, чирской казачке Раисе Мефодьевне. Девичью фамилию этой достойнейшей женщины не удосужились донести до нас те источники, куда мне пришлось окунуться. Но может, найдётся ещё фамилия? Может, найдётся.

 

Говорят, что уже после женитьбы Парамонов стал всерьёз заниматься скупкой зерна на Верхнем Дону, а затем и по всей Области войска Донского, для чего устроил по Чиру и Дону собственные ссыпки - зерновые приёмные пункты. Поначалу сам строил амбары, таскал на спине тяжеленные мешки, оттачивал строгие правила сортировки зерна, условия его приёмки и оплаты, изучал и совершенствовал способы хранения и переработки, налаживал торговые связи, растил капитал, зарабатывал звание и доброе купеческое имя, своими руками закладывал прочное основание собственной империи.

 

РОСТОВСКИЙ ПРИЧАЛ

 

Многочисленные источники утверждают, что семья Парамоновых перебралась в Ростов-на-Дону в 1881году. Поверим. И обратим внимание на то, что вся семья сразу совершила этот переезд. Вроде бы и незаметная деталь, но как она соответствует тому портрету, который только начинает появляться на полотне нашего восприятия. Старообрядческая семья. Единая и неделимая. Оставить её даже на время, чтобы без помех обосноваться в шумном городе, такого Парамонов, совершить не может.

Разумеется, переселение происходит не с бухты-барахты. У купца первой, к тому времени, гильдии раскинута широкая торговая сеть по всему Южному краю. Переезд необходим для развития дела.

 

По судоходным донским притокам, на Дону и уже в самом Ростове построено 15 крупных зерновых ссыпок. Туда сдают казаки зерно по одной цене, и совсем за другие деньги растекается оно в трюмах речных судов по разным городам и странам. Уже до переезда Парамонов владеет шестью баржами, они могут вереницей следовать за принадлежащим ему собственным пароходом. Стоимость этого небольшого флота превышает 150 000 рублей. И это, только начало!

Вернёмся к семейному переезду. Дети. Назовём их, и забудем на время, чтобы не нарушать ход истории. Будем последовательны в своём рассказе.

 

Парамонов Пётр Елпидифорович (1869—1940).

Парамонов Николай Елпидифорович (1876—1951)

Парамонова Любовь Елпидифоровна (1877—1947).

Парамонова Агния Елпидифоровна (1877—1956).

 

К 1881 году, на момент переезда, им исполнилось: Петру 12, Николаю 5, погодкам девочкам, Любови и Агнии по 4 года. Отцу, Елпидифору Трофимовичу, был 41 год. Зрелый возраст, расцвет мужской силы, время больших дел, смелых замыслов и далеко идущих планов. Покой домашнего очага свято хранит единственная любимая женщина, матушка Раиса Мефодьевна.

Для того, чтобы получить достойное светское образование, дети вовремя оказываются в крупном современном городе. Парамонов совсем не ретроград. На основе заповедей старообрядческой веры, он воспитывает своих наследников в прогрессивном духе развивающегося капиталистического общества.

Но, я увлёкся. Вернёмся к Делу.

 

Только в 1887 году, через шесть лет после переезда Парамоновых, Ростовский-на-Дону уезд был передан из Екатеринославской губернии в Область Войска Донского, и Ростов-на-Дону стал центром Ростовского округа. До этого торговый город был чужеродной средой для приезжего казака. Там попросту не действовали ни какие сословные казачьи привилегии. На равных, а зачастую и среди более сильных конкурентов приходилось Парамонову отстаивать и расширять границы своих интересов.

 

Традиционно сильными были позиции этнических групп. Еврейское мелкое и среднее предпринимательство процветало под патронажем богатых единоверцев. Иностранные негоцианты охотно кредитовались российскими банками, зачастую во вред развитию отечественной торговли. Ростовские армянские купцы стеной стояли на страже своего благополучия. Центральный российский капитал с интересом поглядывал в сторону бурно растущего города и жёстко требовал подчинения.

Сейчас я поймал себя на мысли, что нечаянно и очень похоже нарисовал общую картину нынешнего Ростовского бизнеса. Прошу прощения, это само получилось.

 

Коммерция и предпринимательство испокон веков были неласковой, суровой, холодной средой для любого претендента на торговое счастье. Не утонуть, не быть утопленным в пучине конкурентных противоречий, оставаться на плаву и двигаться вперёд, на это были способны сильнейшие. Такие, как Елпидифор Трофимович Парамонов.

И снова я хочу добавить отчётливый штрих к его портрету. Стальная купеческая хватка, твёрдость в конкурентной борьбе, строгость и принципиальность, способность рушить отжившее старое и видеть, создавать необходимое новое, умение манипулировать интересами множества людей, подчинять их своей воле, были основаны у Парамонова на заветах веры, на истинных человеческих понятиях и принципах.

Нет, что вы. Я не собираюсь делать из него святого. Как говорится, «бросьте в меня камень». Но то, что Парамоновы были достойнейшими людьми своего времени и настоящими отцами нашего города, докажу. Можете не сомневаться.

 

ИМПЕРИЯ ЕЛПИДИФОРА ПАРАМОНОВА

 

В Ростове-на-Дону рост парамоновского дела не изменил своего степенного, медлительного, по нашим временам, но, не смотря ни на что, уверенного темпа. Неспешно и основательно, видимо на века, Елпидифор Трофимович строит свою империю.

Все свободные средства вкладываются в семейное предприятие, которое уже смело можно называть концерном. Туда входят, зернозаготовительная, транспортная судоходная, пассажирская судоходная, мукомольная, горно-угольная, и ещё другие второстепенные, вспомогательные компании.

Своё «родовое гнездо», шикарный особняк на ул. Малой Садовой, ныне Суворова 20/22, Парамонов приобретает только в 1894 году, через 13 лет после переезда в Ростов. Кстати, построил он этот дом, или купил, я так и не смог понять из многочисленных, но разноречивых источников.

 

Сразу после обоснования в городе, дальновидный купец покупает у вдовы И.С. Панченко несколько небольших шахт в восточной части Донецкого угольного бассейна. За короткое время, во многом благодаря сыну, Николаю Парамонову, эти угольные рудники станут одними из крупнейших предприятий по добыче антрацита на юге России, и дадут толчок к развитию городам Новошахтинску и Шахтам, крупному современному шахтёрскому посёлку Артём. Наверное, даже сам Елпидифор Трофимович, не помышлял о таком развитии. Он просто хотел «возить своё зерно, на своих пароходах», умел хорошо считать деньги и не боялся их вкладывать в новые, зачастую рискованные предприятия.

То есть, переходя на язык современной экономики, на Дону создавался первый концерн, или, подчинённая одному руководителю группа компаний, с замкнутым циклом производства и самообеспечения. Закупка зерна, транспортировка его к месту хранения, переработка в муку, и отправка продукта потребителю, происходили с использованием собственных транспортных средств и энергоресурсов. Посреднические расходы сводились к нолю, империя набирала обороты.

 

Мукомольным производством в Ростове Парамонов начинает заниматься не сразу. Я видел современную фотографию его мельницы, в Нижне-Чирской станице. Это здание, оказывается, прекрасно сохранилось. Но, лишь в 1890 году, обратим внимание, только через девять лет после своего обоснования в Ростове, Елпидифор Трофимович покупает для себя первую вальцовую мельницу у предпринимателя Маргалаки, грека по национальности.

На всякий случай. Давно хотел попросить прощения у дотошного читателя, до сих пор не разочарованного моим письмом, за, возможно, неправильное произнесение имён и фамилий исторических персонажей нашей истории. Если мне когда-нибудь удастся сесть за более подробное жизнеописание пути Парамоновской династии, я обещаю не допускать ошибок ни в фамилиях, ни в других документальных названиях и сведениях. Ну а сегодня, за неимением времени … просто, простите.

 

Итак. Мельница. Именно благодаря ей фамилия Парамоновых, вскоре прозвучит на весь мир. Ростовских купцов - старообрядцев, Елпидифора и его сыновей, будут называть «хлебными королями России», а Ростов-на-Дону станет, благодаря их трудам, именоваться «амбаром империи».

 

МЕЛЬНИЦА ПАРАМОНОВА

 

Эта глава заслуживает нашего особого внимания. Словно первая дубовая свая в основание ростовской набережной, навечно впечатана история парамоновской мельницы в скрижали городской истории.

Вот, честное слово, не хочется начинать эту часть рассказа с развенчивания очередной сплетни. Но надуманная история о карточном выигрыше, сегодня настолько популярна, что практически стала достоянием устного городского фольклора. Её, взахлёб и наперегонки, в красках и диалогах, некоторые местные экскурсоводы стараются рассказывать всем желающим.

 

Вы разберитесь между собой господа. Выйдите, если нужно за уголок, потолкуйте с глазу на глаз, и решите где в огороде дядька, а в Киеве бузина. Затем отряхнув с себя, поднятую в процессе переговоров, пыль веков, объясните нам, как мог Парамонов, купив у грека Маргалаки в 1890 году свою первую мельницу, выиграть её в карты у единоверца, старообрядца купца Петра Фёдоровича Посохова годом раньше, в 1889 году.

Причём, по вашим же словам, мельница Маргалаки была небольшой, а посоховская, по тем временам, огромной и самой современной. Если учесть тот факт, что староцерковные каноны запрещали игру в карты своим адептам, и среди старообрядцев забава эта считалась бесовской и грешной, то вам, мои дорогие рассказчики, вряд ли удастся правильно и внятно всё это растолковать.

Внесу свои пять копеек в общую копилку версий и мнений.

Скомпилировав в уме, иногда противоположные, но, тем не менее, авторитетные мнения своих оппонентов, добавив к ним личные интуитивные гипотезы, берусь предположить следующее.

 

Если отбросить неразбериху в датах, то сначала Парамонов купил небольшую мельницу Маргалаки. Освоив местную специфику мучного дела, поняв его перспективы и выгоды, он, чуть погодя, приобрёл посоховское производство. Причём дело между двумя купцами единоверцами, для общей выгоды, держалось в строгой тайне, и предалось огласке уже после смены вывески с именем старого владельца.

И Пётр Фёдорович и Елпидифор Трофимович, умели вести дела и соблюдать верность честному купеческому слову. Посохов был богатым, уважаемым в Ростове человеком, депутатом, как тогда говорили, гласным городской Думы. Есть мнение, что Мельничный спуск ещё при жизни купца, стал именоваться Посоховским из-за того, что там располагались обширные территории его владений. Только в 1925 году, при новой, изменившей всё власти, спуск снова стал Мельничным, а Парамоновская мельница стала Мельницей № 1 Союзхлеба (позже - «Государственная мельница № 1»).

 

Мельница Маргалаки, я думаю, так же входила в концерн Парамонова, и мирно работала на его процветание, находясь тут же, на улице Береговой, неподалёку от Посоховского спуска.

«Парамоновские» склады. Развенчанная легенда

Рядом с этими двумя мукомольными предприятиями, в тот же период времени, по рассказам нынешних «знатоков», Парамонов выстроил свои знаменитые склады. Их заброшенные скелеты, признанные в конце прошлого века памятниками архитектуры, до сих пор тревожат городскую общественность своей нерешённой, неприкаянной, многострадальной судьбой.

Уверяю вас. Мало кто в городе знает, что эти памятные развалины, накрепко вросшие в сознание современных ростовчан, как «Парамоновские», имеют к самим Парамоновым только косвенное отношение.

Данные заслуженного краеведа, доктора исторических наук Ф.И. Поташева, заставляют нас проститься с ещё одним, наверное, самым укоренившимся в народе, ростовским мифом.

«В постановлении городской думы от 28 января 1898 года чётко указаны, как расположение арендуемой Е.Т. Парамоновым пристани, так и муниципальная принадлежность арендуемых им же, береговых складов. Дума разрешила причал судов и пароходов «к пристани Е.Т. Парамонова находящейся на берегу Дона против городских кирпичных магазинов» (то есть – складов)! Таких амбаров – складов, являвшихся муниципальной, а не частной собственностью, было на берегу пятнадцать – от максимовских и пастуховских складов у Богатого Колодезя до Таганрогского спуска. Их в разные времена арендовали разные люди. В документах Ростовской думы эти склады именовались городскими и никогда не назывались парамоновскими».

(Ф.И. Поташев. «Град Ростов».)

Ну а в конце позапрошлого века, это были великолепные по архитектуре, мощные капитальные строения, где находчивость и инженерная смелость позволили людям создать уникальную систему охлаждения зернохранилищ, с использованием природных родниковых вод.

Парамоновские коты

К слову сказать, есть ещё одна, достоверная, на мой взгляд, легенда, почти забытая всеми. Она хранит память о знаменитых парамоновских котах. Дескать, многие усато-хвостатые свирепые охранники купеческого добра, стерегущие зерно от прожорливых крыс, повели свою родословную от парочки диких камышовых котов, привезенных Елпидифором из родных мест, с верхнего Дона. Управиться с этими кровожадными тварями мог только старый сторож, толи колдун, толи разбойник. Он и устраивал иногда за деньги показательные бои без правил котов с крысами.

Бурлаки и грузчики делали ставки на то, сколько крыс успеет задушить кот, прежде чем ослабеет. Говорят, что и сегодня, некоторые ростовские домашние коты - обитатели прибрежной жилой зоны, отличаются мощной статью, охотничьей злобой и дурным бандитским нравом. Не иначе - гены.

Чувствую, что если дальше начну раскручивать сюжет, то не удержусь и стану привирать не хуже своих коллег – фантазёров, а потому, остановлюсь вовремя.

Плоды трудов

 

Через семь лет, в 1896 году большой пожар уничтожает именно ту большую мельницу, которая досталась Парамонову от Посохова. Но и это драматическое событие происходит как будто на руку парамоновскому гению. Он смело переводит неудачи в перспективы, и на месте пожарища за два года возводит новую, современную, оборудованную по последнему слову техники, шестиэтажную мельницу. Её можно смело именовать мукомольным заводом, ведь там производится до ста тонн муки в сутки. Это предприятие, в своей отрасли, по величине является первым в Ростове и вторым в России.

 

Ещё до постройки новой мельницы марка парамоновской муки становится известной и в российском государстве и во всём мире. И не только в технических новшествах дело. Ведь качество муки в основном зависит от свойств зерна. От его сортности, условий выращивания и хранения. От множества иных причин.

Почётная золотая медаль международной сельскохозяйственной Парижской выставки, стоит Парамоновым длительного труда, научного подхода к аграрному производству, оправданного риска, порядочных отношений с верными поставщиками и один Бог знает, каких ещё усилий. Их предпринимательский талант получает признание в России, Грузии, Прибалтике, в Италии, Германии, Греции, Турции, на Балканах...

 

Мельница и рабочий район

 

В пределах новой мельницы, благодаря Елпидифору Парамонову и сыновьям, продолжившим после смерти отца его дело, строится целый микрорайон объединяющий несколько городских кварталов. В нём есть, кроме самой мельницы, контор, складов и вспомогательных служб, построенная за счёт владельцев библиотека, школа, больница, казармы для холостых и домики для семейных рабочих, бесплатные, для своего персонала, образцовые столовые и бани. В народном доме, это что-то вроде современного клуба, учат грамоте взрослых рабочих, читают лекции, там же работает Общество трезвости.

 

Невольно хочется сравнить отношение Парамоновых к собственному делу и к своим работникам с «деловыми» взглядами современных бизнесменов, а так же чиновных ревнителей благополучия государственного бюджета. Думаю понятно, в чью сторону склониться чаша весов справедливости.

Но, вернёмся в прошлое. Мы ещё подойдём к теме развития Парамоновыми донского судоходства и судостроения, к их небывалой благотворительности и подвижничеству. Но, сначала закончим свой рассказ о мельнице.

 

ТРАГЕДИЯ 7-ГО ФЕВРАЛЯ

 

Прошли эпохальные события 1917 года. Они разрушили вековые устои традиционной российской государственной власти, а мельница Парамонова стала служить новым «народным» хозяевам.

Мощное производство, благодаря таланту своих создателей, служило людям до 1930 года. Разумеется, после гражданской войны, во время борьбы с голодом и разрухой, мало кто думал о правилах эксплуатации, техническом обслуживании и проведении профилактических ремонтов оборудования. Работающие на износ механизмы должны были когда-то выйти из строя. Это случилось ночью, 7-го февраля.

Дальше я буду описывать события, используя подробную информацию, размещённую на уважаемом всеми краеведческом сайте «Ростовский словарь». Виктории Галустян удалось передать нам рассказ очевидца той катастрофы Касьяна Касьяновича Шакирова. Чтобы окончательно не потерять авторство, постараюсь придать дополнительную образность трагическому сюжету.

 

Февраль. Холодный, пронзительный ветер стелет белёсую снежную позёмку по донскому льду. Десять лет назад, в такую же холодную зиму, изгнана из Ростова Белая армия. Вместе с разбитым воинством ушли многие. Ушли на чужбину российские люди несогласные с кровавым переделом своей жизни. Ушли. Дворяне, предприниматели, интеллигенты. На последнем своём пароходе «Принцип» уплыли навсегда из России купцы Парамоновы.

Осталась мельница и ещё многое, всё, что было подарено городу.

 

Новое государство хотело есть. Есть хотели обездоленные революцией и войной русские люди. Мельница работала для людей, она давала им то, чего от неё требовали. Давала главное, хлеб.

На износ работающие машины сотрясались от натуги. Запасные части к ним не присылала злая, ополчившаяся на новый большевистский порядок, Европа. Многие инженеры и управляющие, спасая свои жизни и жизни семей, оказались эмигрантами.

Некому стало бережно, рачительно, по-хозяйски следить за производством. И некогда, некогда было останавливаться. Нужно кормить страну. Работа, работа круглосуточно. Работа.

Вентиляционная система вышла из строя, цеха давно не очищались от мучной пыли. Она была везде, проникала в поры, оседала на волосах и одежде, забивала лёгкие. К ней привыкли и не обращали внимания. Революционный порыв трудовых масс оставлял на потом досадные неполадки прежнего производства. С этим, строителям коммунизма, можно было подождать.

Тридцать два года мельница честно работала. Последние десять лет работа вела её к гибели.

 

В тот вечер Касьян Шакиров по просьбе напарника поменялся с ним сменами и остался дома. В тот вечер Касьян Шакиров остался жив.

Мучная взвесь туманной пеленой окутывала цеха. Окна, хранившие тепло, были плотно закрыты. Зима. Критическая масса огнеопасной сухой пыли достигла роковой черты во время ночной пересменки. Ни кто теперь не скажет, случайная искра, или не погасший огонёк папиросы стали детонатором для этой огромной бомбы.

 

Воздух, превращённый в гремучий газ, воспламенился. Взрывная волна разрушила перекрытия каменного шестиэтажного здания. Грохот этого взрыва услышал весь город. В прибрежной зоне в домах вылетели стёкла. Пылающий факел пронзил ночное небо, далеко озарив окрестности. Все рабочие, находившиеся в производственных цехах, погибли мгновенно, остальные оказались под завалами.

 

В машинно-котельном отделении взревели паровые котлы, энергетическая система главного здания была разрушена, пар не имея выхода, грозил новым сильнейшим взрывом. Смена кочегаров вступила в борьбу с огнём. Подсобка, где хранились инструменты и огнезащитная одежда, была уже охвачена пламенем. Люди, обмотав, чем попало, ручки железных совков, голыми руками выгребли уголь из топок, остановив развитие катастрофы.

Но и того, что произошло, хватало.

 

Тушить гигантский пожар сбежались люди. Вокруг мельницы, ещё при старых хозяевах, селились её рабочие и служащие. Они спасали, и свои жилища и место, что десятки лет давало им хлеб и работу. Пожар тушили несколько суток. Что-то из оборудования и зерновых запасов удалось спасти, но мельница перестала существовать.

 

К пожарным, взломав лёд, присоединился ледокольный буксир «Фанагория», легендарное, в истории Ростовского порта, судно. Своими насосами он стал подавать в брандспойты речную воду. Из города прибыли посланные комендантом Беккером вспомогательные команды. Прибыли по вызову Новочеркасские пожарные части. Сутками, пока пылали, а затем расчищались руины, не уходили и помогали спасать людей, добровольцы.

Семьдесят человек погибло в огне. Больше сотни обожжённых и раненых извлекли из-под завалов. Пострадавших во время взрыва и тушения пожара лечили в клинике профессора Напалкова. Из других больниц туда доставили дополнительное оборудование, прислали персонал.

 

Крестовоздвиженское, Еврейское, Мусульманское, Новопоселенское кладбище Ростова, приняли в свою мёрзлую землю, на вечное поселение, тела погибших на 1-ой Государственной мельнице. В 13-ом квартале Братского кладбища, над общей могилой двадцати восьми рабочих, установлен гранитный обелиск с именами погребённых.

Несколько дней не смолкал по городу людской плач и траурный колёсный скрип повозок развозивших гробы.

 

Механик Андрей Иванович Жадаев, организовавший тушение пожара в котельной, первым в истории Ростова-на-Дону получил орден Ленина. Видимо награждение состоялось в мае, сразу же после учреждения этой высшей государственной награды Союза Советских Социалистических Республик Президиумом ЦИК СССР 6-го апреля 1930 года.

 

Отдавая дань уважения человеческому героизму, всё же нечаянно можно подумать, о какой-то несовместимости драматизма страшной трагедии и торжественности факта вручения первого в Ростове ордена высшей советской категории.

 

Посоховский, Мельничный спуск, властным указом был переименован в улицу 7-го февраля. Увековечение памяти о жестоком несчастье, таким образом, в месте населённом людьми, на мой взгляд, понесло печать тяжести, и было не совсем осознанным и однозначным. Летом 2017 года, ещё один страшный пожар охватил район злосчастной улицы. Пострадали многие жилища. То, что не сделали бомбёжки во время Великой Отечественной войны, сотворили языки пламени современного пожара. Они уничтожили почти все исторические здания парамоновских времён.

 

Я побывал в тех краях со своим другом, фотографом. В самом низу улицы 7-го февраля, за её пересечением с Нижнебульварной улицей, мы заметили красивый, старинный, осанистый дом. Он сохранился. Пожар только облизнул его своим языком, оставив следы копоти на древней кладке. Сегодня дом с важным достоинством несёт на себе почётный груз времени, не смотря на самодельные усовершенствования сделанные жильцами для бытового удобства. Как мне удалось узнать позже, это строение по адресу Нижнебульварная 30, значится в охранном историческом перечне от 2002 года, как «Дом для служащих мельницы Посохова 1879 г.» Однако в новый перечень исторических памятников Ростова-на-Дону, утвержденный 27.11.2014 года, оно почему-то не вошло.

Наверное, про этот дом говорится в ростовской легенде. Будто Посохов, проиграв Парамонову сначала мельницу, в желании отыграться, поставил на кон и его, и снова оказался в проигрыше. Однако, своё отношение к этой сказке, я уже высказал ранее.

 

Развалины крупяного завода (фото Миши Павлова).

 

Фрагмент парамоновской постройки рядом с разрушенным Крупяным заводом (фото Миши Павлова).

 

Ничего не зная пока про дом, мы с товарищем стали его рассматривать и фотографировать. Я, оглядевшись, попытался отыскать поблизости человека способного ответить на мои вопросы. Сначала мне навстречу, из-за угла, вывернулся какой-то хипстер с огромными наушниками на голове, он отмахнулся от моего «извините» и проследовал мимо. Затем я увидел старушку, но она замотала в ответ головой и сказала, что ничего не знает о купцах Парамоновых. И тут, проходившая мимо женщина, услышав наш разговор, подошла и представилась праправнучкой управляющего Парамоновской мельницей, Николая Шигаева. Такие случаи необычайно редки и похожи на проведение.

 

Праправнучка управляющего.

 

К сожалению, моя собеседница не знала особенных подробностей, ни о мельнице, ни о самом Посоховском доме, который народная молва назвала Парамоновским. По её словам, детей из дома, в местной школе дразнили «парамошками». Но мы всё же узнали от новой знакомой, что здание это было построено для жилья административных работников мельницы. Раньше, там было всего восемь квартир, а потом, с приходом советской власти, они были поделены на коммуналки. Теперь там живёт большее количество семей.

 

Людская память – эфемерная субстанция. Ни кто из остальных, встреченных нами на улице 7–го февраля, жителей, не сказал ничего нового.

 

По обрывистому, заросшему акацией спуску, мы с товарищем спустились ещё ниже к Дону и сделали несколько снимков заброшенного Крупяного завода. Он был построен вместо сгоревшей мельницы. Кое-где ещё можно разглядеть древние фрагменты её подсобных строений, но останков того, главного здания нет уже и в помине. Однако окружающие трущобы и обветшавший заводской облик могут напомнить редкому заинтересованному прохожему, и о старой Парамоновской мельнице, и о трагедии 7-го февраля 1930 года на Мельничном спуске.

 

Сгоревшие при недавнем пожаре парамоновские строения (фото Миши Павлова)

 

 

Давайте теперь вернёмся на несколько шагов в прошлое. Сходим в тот Ростов, где Елпидифор Парамонов, в рассвете сил, создаёт и строит, растит и лелеет своё фамильное детище.

 

ФЛАГМАН ДОНСКОГО СУДОХОДСТВА

 

Флагман. Обычно так говорят о самом мощном судне. Оно выполняет особые функции и является лицом всей флотилии. На его борту находится командующий соединением кораблей и его должностной флаг.

Я хочу назвать флагманом, самого Елпидифора Парамонова. Тем более это уместно потому, что один из самых крупных кораблей его флотилии носил на борту надпись «Парамонов». Этот красавец имел паровой двигатель, мощностью в 150 лошадиных сил, и 24 человека команды. Он был построен в Австрии в 1884 году.

 

Мы все помним, что Елпидифор Трофимович «приплыл» в Ростов из Нижне-Чирской, всего на одном пароходе с шестью баржами. Посмотрим, как выросла судоходная отрасль его компании.

Уже в самом начале 20-го века Парамонов становится самым крупным судовладельцем на Дону. Его товарно-пассажирское и буксирное пароходство насчитывает 30 морских и речных судов, около ста барж! Отделения этого пароходства имеются в Калаче, в станицах Нижне-Чирской, Цимлянской, Романовской, Константиновской, на Волге и в Царицыне. Гудки его пароходов звучат в портах России и Европы. Их имена - «Николай», «Амур», «Ростов», «Пётр», «Урал», «Днепр», «Цимла», «Москва», говорят о величии и масштабах парамоновского дела.

 

Как заказчик, Парамонов разрабатывает специальный тип сравнительно небольшого, но очень надёжного и удобного грузопассажирского судна. В народе его шутливо прозывают «елпидифорка», наверно потому, что первый представитель этого корабельного семейства, построенный в Генуе, носил имя «Елпидифор». Такие пароходы, имевшие небольшую осадку, могли ходить и по реке и по морю. Их стали выпускать на заводе Д.А. Пастухова в Ростове, в Таганрогских судоремонтных мастерских. В годы Первой мировой войны российское морское ведомство использовало эти суда для военно-транспортных перевозок.

Парамонов формирует и причальную линию будущего Ростовского порта. Напротив его мельницы создаётся деревянная свайная набережная длинной в 80 саженей, а около неё строятся пять металлических пакгаузов, ёмкостью по 15 000 пудов, каждый.

 

Нельзя обойти вниманием яркий пример зарождающегося в те времена донского маркетинга, основателем которого, судя по всему, так же стал Елпидифор Трофимович.

Между ним и крупным судовладельцем И.С. Кошкиным, чьи пароходы обслуживали те же направления, что и парамоновские суда, возник острый конкурентный спор. Развернулась борьба за клиентов. Пароходы Кошкина и Парамонова отправлялись от пристаней Ростова-на-Дону, и возили пассажиров вверх по Дону и вниз, к портам Азовского моря. Цены на билеты были примерно одинаковыми. Суда и у одного и у другого предпринимателя, касательно комфорта и быстроходности, соответствовали стандартам того времени и мало чем отличались. В этой патовой, для обеих сторон, ситуации Парамонов делает простой, до гениальности, и необычный для того времени ход.

На пассажирских судах принадлежащих Елпидифору Трофимовичу, пассажирам, в качестве перекуса, бесплатно предлагают отведать бутерброд с икрой и стакан крепкого горячего чая. Говорят, будто эта «безделица», в итоге нокаутировала Кошкина, и он перестал существовать, как конкурент, для Парамонова. Простой и яркий пример купеческой смекалки.

 

Здесь, в качестве небольшого отступления, хочу, в силу своего ехидного буквоедства, опять вступить в спор с коллегами. Все они пишут, что бутерброды были с красной икрой. Я же почти уверен, икра была чёрной, добытой из рыб осетровых пород, коих в те времена в Дону водилось превеликое множество, и стоила она, по сравнению с нынешними временами, сущие копейки. Но это уже просто забавное расхождение во мнениях.

9 сентября 1894 г. Елпидифор Трофимович был избран в состав Комитета мореходных классов имени графа П.Е. Коцебу, открытых в городе ещё в 1876 г. Вместе с другими представителями комитета, Е.Т. Парамонов добился разрешения у министерства финансов открыть при училище дальнего плавания приготовительную мореходную школу. А 27 июня 1902 г. Ростовская-на-Дону Городская дума избрала Елпидифора Трофимовича в члены попечительского комитета Ростовского-на-Дону мореходного училища дальнего плавания.

 

Как один из самых богатых людей своего времени, Елпидифор Трофимович самым активным образом участвовал в развитии Донского края и города Ростова-на-Дону. Он председательствовал в Комитете донских гирл, возглавлял Биржевой комитет, избирался заместителем председателя Ростовского комитета торговли и мануфактур, состоял членом учетно-ссудного комитета ростовской конторы государственного банка, был членом окружного попечительства детских приютов, бессменным гласным ростовской городской думы. В 1908 г. Парамонов был награжден золотой медалью «За усердие».

Ранее, в 1884 г. он был назначен Войсковым Наказным атаманом почетным членом Попечительского Совета Новочеркасского Атаманского технического училища. За свою усердную деятельность на общественном поприще 7 ноября 1896 г. он был награжден золотой медалью для ношения на груди на Станиславской ленте, а в мая 1900 г. - золотой медалью для ношения на шее на Владимирской ленте от министерства Народного просвещения.

 

КОНЕЦ – ЭТО ТОЛЬКО НАЧАЛО

 

В 1909 году его не стало. Великий предприниматель, общественный деятель, просветитель, прославившийся своей щедростью, умер мгновенно от болезни сердца прямо в здании ростовской биржи 12 декабря. Было ему, всего-навсего, 69 лет.

По стране полетели телеграммы: «Ростов-на-Дону. Скончался торговый казак Е.Т. Парамонов, председатель местного биржевого комитета, член многих общественных учреждений, владелец значительного пароходного предприятия, первого по оборотам на Дону хлеботоргового дела, миллионер и крупный благотворитель».

 

Дом Посохова - Парамонова (фото Миши Павлова).

 

Фасад дома Посохова-Парамонова.

 

Деталь фасада дома Посохова-Парамонова.

 

По завещанию Елпидифор оставил сыновьям имущество, которое сам оценил в 4, 5 млн. рублей, оговорив при этом, что необходимо «раздать приказчикам, доверенным и вообще всем служащим 20 тыс. руб. Выдать обществу станицы Нижнее-Чирской Донской области для устройства там какого-либо приюта или больницы 5 тыс. рублей. Выдать Ростову-на-Дону 50 тыс. рублей на училища и больницы в размере на каждое из них по усмотрению сыновей моих учредить две стипендии при Ростовском коммерческом училище, другую при Ростовской женской гимназии, для каковой цели внести на каждую стипендию по 4 тыс. рублей».

О масштабах благотворительности этого великого семейства, я подробно упомяну в заключение своего рассказа. А пока скажу, что, по словам современников – очевидцев, на похороны Парамонова собрался «весь город». Сегодня, на месте того кладбища, где упокоился Елпидифор Трофимович, стоит Дворец спорта, вокруг раскинулась небольшая парковая зона. Там ничего не напоминает о завершении жизненного пути великого человека, сделавшего для города так много. Да. Воистину, Ростов – ты сын неблагодарный!

 

Об этом нам ещё придётся вспомнить, а пока давайте перейдём к новой главе, и познакомимся с жизнью сыновей Парамонова, Петра и Николая.

Но прежде, сделаем то, чего до нас ни кто, наверное, по забывчивости, не сделал. Отдадим дань памяти и уважения Раисе Мефодьевне, жене Елпидифора Трофимовича, матери его детей. Незамеченная и не оценённая историей роль этой достойной женщины в жизни великой семьи, понятна каждому, кто знает цену материнской любви и супружеской верности. Мы не ведаем, когда она ушла из жизни. Говорят, что раньше, чем муж. Спите спокойно дорогая Раиса Мефодьевна.

 

«БОГАТСТВО ОБЯЗЫВАЕТ!»

Признаюсь, что младший Парамонов, Николай, со своей, неуёмной, мятущейся натурой, гораздо ближе мне и интереснее, чем его степенный и умеренный в поступках, старший брат Пётр. Но, посмотрите. Оба брата, имея в основе своего воспитания прочное старообрядческое начало, не стали делить отцовское наследство. Они, сохранив незыблемость семейного уклада, в разы преумножили богатство, в той же степени развив и благотворительность.

 

Отец, уходя в мир иной, оставил наследникам капитал, который сам оценил в четыре с половиной миллиона рублей. Было это в 1909 году. К 1917 году, за восемь (!) лет, Пётр и Николай увеличили семейное достояние до двадцати миллионов! Причём увеличение это было основано на росте и развитии самого Дела.

 

ПЁТР ПАРАМОНОВ (1869-1940).

 

Итак, братья не стали делить наследство. В 1911 году, развивая семейное предприятие, они зарегистрировали товарищество «Елпидифора Трофимовича Парамонова сыновья». Каким сыновьим уважением веет от этого названия!

Пётр, получивший образование в коммерческом училище, всегда находился при отце, и знал все тонкости руководства огромной компании. Он и возглавил новое правление.

По завещанию, составленному отцом в 1906 году, старшему сыну отошла и большая часть наследства: «Петру, как старшему и более потрудившемуся в моих делах, назначаю шестьдесят процентов». Но мы видим, что такое распределение капитала ни как не сказалось на братских взаимоотношениях.

Пётр руководил той частью предприятия, где оказались мельница, зерновые ссыпки, банк и пароходство. Николаю досталась угольная отрасль. Такое разделение стало оптимальным. Отец смог, уходя, правильно построить отношения между сыновьями.

Говорят, что в кругу современников, Пётр слыл человеком тихого, доброго и скромного нрава. Он был бездетно женат. Супругу его, женщину «очень культурную и интересную», звали Лидией Александровной.

И ни чем бы иным Пётр Елпидифорович не был отмечен в современной истории, если бы не очередная байка о доме Маргариты Черновой.

Эта история настолько укоренилась в городском фольклоре, что нам придётся остановиться на ней чуть подробнее.

 

ОСОБНЯК НА БОЛЬШОЙ САДОВОЙ, 27

 

Этому дому и его хозяйке, посвящено журналистских материалов больше, чем всем Парамоновым вместе взятым. Так падки служители пера и мастера сенсаций на скандальные, интригующие сюжеты. Даже Википедия чуть ли не слово в слово повторяет их фантазии. Однако с достоверностью данного ресурса мы уже детально разобрались.

Не хочется далеко уходить от основной темы моего труда, и отвлекаться на бульварные пересуды. Но давайте сделаем это. Ведь нужно увидеть, как бываем мы далеки от истины, и как настоящая история может страдать от досужих выдумок и сплетен.

Я не могу ставить точку в этой истории и сталкивать лбами версии людей о ней писавших. Стараясь сохранить своё мнение о порядочном облике семьи Парамоновых, приведу только бросающиеся в глаза несоответствия.

Не давая себе труда спокойно разобраться в фактах и датах, многие интерпретаторы едут, кто в лес, кто по дрова, и приписывают амурную связь с Маргаритой Черновой, то самому Елпидифору Трофимовичу Парамонову, то его сыну Петру. Согласитесь, уже это должно нас сильно насторожить. Далее.

 

 

Чернову называют актрисой, однако я обнаружил подробное исследование одного уважаемого краеведа, которому верю, и где есть веские доказательства того, что была лишь купчиха Чернова, а актрисы с такой фамилией нет в списках городских театров тех времён. Так же не существует и её фотографий. У актрисы, которую называют примой и эффектной красавицей, даже в те времена, должно было иметься объёмное портфолио. Существуют данные о заказчике, построившем дом, и поверьте, его фамилия не начинается на букву «П». Если ещё обратить внимание на россказни в сочных тонах о том, как Елпидифор Парамонов, а может и Пётр, ежедневно дожидается своей пассии с букетами цветов у дверей её гримёрной, можно вообще потерять веру в трезвый смысл и разочароваться в устоях достоверности.

 

Чтобы не удаляться в дебри, подведу черту. Нам ведь просто некогда детально разбираться в судьбе красивого ростовского особняка и распутывать сложные жизненные клубки всех его обитателей.

Идеологи советских времён создали в народном сознании чёткий образ купца – безнравственного богача, картёжника, пьяницы и прелюбодея. По накатанной дорожке иногда следуют и нынешние охотники за броскими сюжетами. Я же повторю свою точку зрения.

 

Парамоновы истинные старообрядцы, праведными делами многократно доказавшие верность канонам своей религии. Там нет места, ни картёжной игре, ни прелюбодейству. Люди с такими жизненными принципами, пользующиеся известностью и уважением, рачительно относящиеся к капиталу, на мой взгляд, не способны совершать, а тем более, выносить на всеобщее обозрение легкомысленные поступки.

 

 

Так, что высказав своё мнение об амурной инсинуации, я забуду о ней. В продолжение рассказа о Парамоновых она не имеет значения.

Я лучше расскажу действительную правдивую быль, где характер Елпидифора Парамонова виден явственно, и не вызывает ничего, кроме чувства великого почтения к его высоким человеческим качествам.

 

ЛЕЧЕБНИЦА ДЛЯ РОДНОЙ СЕСТРЫ

 

Не стану придавать дополнительных красок своему повествованию, и обойдусь простым документальным пересказом этой печальной истории с криминальным началом.

 

У родной сестры Елпидифора Трофимовича похитили сына. От неё, зная, насколько дядя любит своего племянника и как Парамонов дорожит семейными скрепами, потребовали выкуп в миллион рублей.

 

Ещё в подмётном письме было сказано, что мальчик сейчас закопан по шею в землю, и если деньги не передадут вовремя, будет погребён заживо.

 

Парамонов собрал необходимую сумму и одновременно обратился в полицию. Злодеев поймали. Племянник оказался невредим. Однако мать его, сестра Елпидифора, не вынесла потрясения и повредилась душою став психически больной.

 

Никакое лечение не помогало, болезнь становилась сильнее и обострялась всё чаще. За женщиной требовался постоянный присмотр и уход. И Парамонов, в своей манере, принимает единственно верное для себя решение.

 

Он не расстаётся с сестрой, не отправляет её на попечение заграничных специалистов. Он строит для неё лечебницу в самом Ростове. В начале 1900-х годов Елпидифор подаёт в городскую Думу прошение, где предлагает за личные средства построить лечебницу для душевнобольных в Нахичеванском переулке на двадцать мест, с единственным условием, что одна палата будет пожизненно закреплена за его сестрой. В 1904 году лечебница стала принимать пациентов. Был создан попечительский совет. Он помогал оплачивать уход и лечение душевнобольных. Средства выделяла и городская управа.

 

Здание лечебницы для душевнобольных.

 

Дальнейшая судьба больничного здания сложна и запутана. Меняя названия, оно всегда оставалось медицинским учреждением. Но это, как говорится, совсем другая история.

А мы вернёмся к нашей теме, и продолжим рассказ о Парамоновых. Итак...

 

НИКОЛАЙ ПАРАМОНОВ (1876-1951).

 

В истории города и страны, его имя может стоять на одном пьедестале рядом с отцовским. Он, правда, не стал первопроходцем, не поднял с низов, не выстроил огромную империю. Зато, пройдя сложный путь становления, оказался человеком значительнейшим, как и отец – настоящим отцом города, созидателем, благотворителем, истинным патриотом отечества.

 

Но, поначалу, младшенький Николаша доставлял своему семейству множество хлопот. О детских его проказах мы можем только догадываться. Однако, судя по всему, был он и в детстве и в отрочестве большим сорванцом. Наследственный отцовский неуёмный дух, совмещённый с прогрессивным образованием и революционными веяниями тех лет, сделал молодого студента Парамонова «прогрессистом» и бунтарём.

 

Он учился в Московском университете готовясь стать юристом, когда в столице произошла Ходынская трагедия. На коронации Николая Второго было насмерть «потоптано» 1379 и покалечено около 900 человек. Бедняки, собравшиеся на Ходынском поле, с ночи ожидали царскую семью, надеясь получить милостыню и «кружку», бесплатное угощение с выпивкой. В начале церемонии произошла давка, приведшая к страшным последствиям.

Это происшествие тронуло до глубин юную душу Николая Парамонова. С товарищами он постарался организовать революционную панихиду по жертвам Ходынской трагедии, и был на неделю арестован полицией. Там его имя внесли в списки неблагонадёжных граждан.

 

Через год, за хранение нелегальной литературы Николая арестовывают снова, затем отчисляют из Московского университета и высылают обратно в Ростов-на-Дону.

 

В столичных университетах Москвы и Питера молодой революционер не имел права продолжать обучаться. Он получил высшее юридическое образование в Киеве.

Оставаясь под скрытым наблюдением полиции, Николай Парамонов сближается с рабочим революционным движением. Он не разделяет основных большевистских взглядов и относит себя к партии конституционных демократов. «Кадетами» соответственно аббревиатуре сокращённо зовут в народе его соратников.

 

Молодой Парамонов огорчает отца. Елпидифору Трофимовичу в пучине дел и забот некогда присматривать за сыном. Да и в старообрядческих семьях не принято оказывать давление на детей. Николай обустраивает в рабочем поселении воскресную школу, где ведётся революционная агитация против тогдашнего государственного строя. Во время знаменитой Ростовской стачки 1902 года «кадет» Парамонов поддерживает деньгами бастующих рабочих.

 

Меня занимает вопрос. Откуда берёт деньги Николай на свои «прогрессистские» дела? За чей счёт существует школа, чьи деньги поддерживают стачку? Ведь вчерашний студент пока не зарабатывает собственных больших денег. Откуда они берутся у него на создание мощного книгопечатного дела, организацию известного, чуть ли не всей стране, издательства «Донская речь»?

Батюшка! Папа! Отец! Елпидифор! Он пристально приглядывает за своим отпрыском, не отказывает в деньгах и всё ждёт, когда же младшенький остепенится.

Человек великодержавной царской пропитки, один из столпов российского капитала Елпидифор Трофимович Парамонов, не проклинает сына – бунтаря, не лишает его средств, не ломает отцовским запретом характер. Он продолжает любить своё дитя и, не строя категорических запретов ждёт, когда же Николай образумится.

 

Издательство «Донская речь», открытое в 1903 году, основательно портит кровь монархической идеологии. Книжки и брошюры, напечатанные Парамоновым – младшим, хорошего качества и по виду, и по содержанию. Горький, Куприн, Бунин, Маркс, Либкнехт, Лассаль. Имена авторов говорят сами за себя. Во время Первой русской революции 1905-1907 года, «Донская речь» выпускает листовки - «Права человека и гражданина», «Что такое свобода слова и печати», «Как надо расходовать народные деньги».

Фамильное предпринимательское чутьё не изменяет Николаю. В дни смуты его качественные и дешёвые по цене книги идут нарасхват. Дело окупается. В.И. Ленин пишет в те времена, что купцы перестали торговать овсом и стали промышлять дешёвой политической брошюрой.

 

Филиалы «Донской речи» появляются в разных уголках России, вырастают за рубежом. Дело поставлено на широкую ногу, налажена бойкая реклама, обновляется ассортимент, растут каталоги. Разве не видна здесь отцовская предпринимательская хватка. «Донская речь» выходит на первое место среди провинциальных российских издательств. Неплохо развлекается младший Парамонов, теребя за усы законную власть, набираясь опыта и отыскивая свой единственный и правильный жизненный путь.

За четыре года «Донская речь» выпускает около 600 наименований книг и брошюр, большинство из них либерального содержания.

 

Опять хочу поделиться собственным замечанием. Насколько же терпима была монархическая власть к своим противникам, если позволяла им развиваться такими темпами? Возможно, принципы демократии были тогда ещё сильнее, чем, например, сегодня? Ну, да ладно.

 

В 1907 году терпение властей лопнуло. «Донская речь» закрывается «за дерзостное неуважение к Верховной власти». Не знаю, как вас, а меня иногда до слёз умиляют формулировки тех времён. «Дерзостное неуважение» - красиво звучит!

Николай Парамонов арестован. Его подвергают тюремному заключению. Ну и что?! Разумеется, ситуацию разрешает Елпидифор Трофимович. Его отцовская любовь продолжает спасть и молчаливо вразумлять, уже не малолетнего сына, на истинный путь. Парамонов старший вносит залог в 40 000 рублей и на время следствия освобождает Николая от тюрьмы. Тот мог бы провести за решёткой три с половиной года, пока шло расследование.

Приговор всё же был вынесен. Три года заключения в крепости!

 

Но тут, каким-то образом, возникло новое следствие по тому же делу, возбуждённое прокуратурами Петербурга и других городов. Тюремное заключение отсрочилось. Наверное, и здесь каждый увидит, не радостную случайность, а щедрую отцовскую руку, оплатившую труд лучших юристов и адвокатов. Следствие так запутали, что оно тянулось шесть лет, до самой амнистии 1913 года, объявленной по случаю трёхсотлетия Романовского Дома. Но в результате всего, Николай Парамонов был всё же лишён избирательных прав, что, конечно, вредило его положению в обществе.

Однако, конституционный демократ, бунтарь, вольнодумец, но, ко всему прочему, ещё и миллионер, вскоре вернул себе все гражданские привилегии.

 

Существует ещё одна из легенд, в перечислении которых мы уже сбились со счёта, что, будто бы во время приезда Николая Второго в Ростов-на-Дону, во время представления государю городской элиты, Николай Парамонов при рукопожатии умудрился всунуть в царскую ладонь стотысячный банковский билет. И де, на следующий день было опубликовано объявление о его высочайшем помиловании и восстановлении избирательных прав.

Слишком уж анекдотично выглядит сюжет, где императору всея Руси, в присутствии множества подданных, всовывают взятку. Конечно, всё было иначе, хотя без крупных денежных сумм, разумеется, не обошлось.

 

Эта история относится к тому времени, когда сам Елпидифор Трофимович уже скончался. Но перед кончиною своей, мудрый и любящий отец совершил единственно верный ход. Порывистому и неуёмному сыну Николаю, он дал в руки сложное самостоятельное дело. При том такое, где «прогрессист» и революционер, сам устроит, по своему усмотрению, производство, и на деле убедится, как работают экономические законы теоретиков марксистского учения.

Сын получает от отца место для обустройства угольного рудника близь Александро-Грушевского поселения. Сегодня там находится город Шахты.

Николай Елпидифорович Парамонов, по отцовскому примеру засучив рукава, смело берётся за новое интересное дело.

 

ПАРАМОНОВСКИЕ РУДНИКИ

 

Николай Парамонов начинает управлять своим собственным угольным делом при жизни отца, скорее всего, после 1907 года, когда прекратило деятельность издательство «Донская речь», а его владелец попал под суд.

В 1909 году скончался старший Парамонов. Следовательно, мы будем правы, если скажем, что Николай Елпидифорович всерьёз занялся рудным делом в 1908 году.

 

За четыре года в районе Александро–Грушевской строится и оснащается, согласно самым высоким требованиям угледобычи того времени, рудник с гордым именем «Елпидифор». Это самая крупная разработка Донецкого угольного бассейна того времени. Там построена электростанция, силовой подъёмник на электротяге для подъёма и спуска шахтёров в забой, в тоннелях установлены водяные электронасосы для откачки подземных вод. В 1912 году на «Елпидифоре», в шахты спускаются и начинают действовать английские врубовые машины. Ручной шахтёрский каторжный труд, наконец-то получает механизированную помощь. К слову сказать, главный рудник был при советской власти переименован в шахту имени Артёма. Она проработала до конца прошлого века. Ну а в его начале, сотни тонн антрацита выдаются на-гора и по Грушевской «угольной» железной дороге, построенной одной из первых в стране в середине 19-го столетия, растекаются через Ростов-на-Дону по всему российскому югу.

Но Парамонов Николай, не мог бы называться достойным сыном своего отца, если бы на этом остановил развитие дела.

 

В лучших традициях семейного бизнеса он развивает сопутствующие производства. Строит подковный завод и обеспечивает подковами с ухналями, не только все грушевские рудники, где лошади являются основным тяглом, но и выполняет военные подряды Всевеликого войска Донского. За компанию с подковным, возводится кирпичный завод – нужен материал для строительства инфраструктуры и рабочих посёлков. Брикетная фабрика и химический завод стали трудиться уже на нужды Первой мировой войны.

 

Накануне 1914 года, Николай Парамонов закладывает пять новых шахт, в степном посёлке Несветай. Сегодня это город Новошахтинск, крупный южно российский угольный центр.

Парамонов – младший последователен и принципиален. Он не отходит от своих прогрессивных либеральных взглядов. На руднике высокое жалование, бесплатная столовая на 400 мест, школа и больница, баня и водопровод, высокое качество охраны труда. Организована касса взаимопомощи. В шахтёрском посёлке показывает фильмы синематограф, работает магазин и библиотека.

 

В народном доме проходят лекции, и владелец рудника лично рассылает приглашения лекторам. Вот, что пишет он одному из них: «Многоуважаемый Борис Иванович! Я узнал, что 2 апреля Вы в Ростове читаете лекцию - «Немецкая культура и немецкое варварство». Обращаюсь к Вам с просьбой рудничного общества прочесть эту лекцию и у нас на рудниках, за что будем Вам очень и очень благодарны. Аудитория будет состоять из меньшинства интеллигенции и большинства рабочих… Условия, предложенные Вами, принимаю вперед... Надеюсь, что Вы не откажете…»

 

Можно лишний раз удивляться талану Николая Елпидифоровича Парамонова, снизу доверху выстроившему свою, уже угольную империю, рядом с отцовской корпорацией.

 

К 1917 году Пётр и Николай Парамоновы владели пароходством, состоящим из двадцати шести пароходов и ста пяти буксирных барж. Их мельница давала от 600, до 100 тонн суточного мучного помола. Угольные рудники вырабатывали десятки тысяч пудов антрацита. Основной капитал доходил до двадцати миллионов рублей. Это почти в пять раз превышало сумму, оставленную им отцом в наследство всего восемь лет назад! Кстати, по приблизительным подсчётам, пятую часть капитала братья Парамоновы тратили на благотворительность. Этого факта мы ещё коснёмся в продолжение рассказа. А пока вернёмся к Николаю.

Он совсем не был аскетом. Умел жить широко и любил удивлять окружающих щедростью, размахом и выдумкой. Одним из доказательств, таких качеств, стал его новый дом, выстроенный для своей семьи в центре Ростова.

 

ДОМ НА ПУШКИНСКОЙ

 

Это и теперь самое красивое здание самой красивой улицы города.

 

Сегодня в нём размещена библиотека Южного федерального университета. Прогуляйтесь не спеша по центральной пушкинской аллее, послушайте уличных музыкантов, полюбуйтесь вечно спешащей куда-то молодёжью, подышите запахом ароматных кофеен и хороших духов. Исподволь понаблюдайте за красивыми, хорошо одетыми женщинами. Они встречаются здесь чаще, чем на любой другой улице города. И мужчины представлены нам в лучшем своём качестве. Эта улица с прежних пор продолжает нести на себе лёгкий шлейф воспоминаний о достатке и красоте дореволюционной России.

Поглазейте на старые оригинальные, не чета нынешним, фасады, их большинство на обеих сторонах улицы. И остановитесь, замрите, перед удивительным и прекрасным домом. У вас не получится просто пройти мимо, ведь он через века пронёс образ высокой грации и чистоты, любви и утончённости, богатства и безупречного вкуса. Подробное описание этого дворца не входит в наши планы. Образ его городские фотографы передают из поколения в поколение. Нам же он интересен, как воплощение личных качеств его хозяина, его внутреннего мира. Да, вот примерно таким и был при жизни Николай Парамонов - готовым взлететь, благородным, гордым и самобытным.

 

Строил он особняк для двух Аннушек, жены - Анны Игнатьевны (урожденной Царда) и дочери Анечки, а также для сыновей, Николая и Елпидифора.

Проект постройки создавал знаменитый архитектор Эберг. Другие его талантливые творения украшают городской центр и сегодня, но подобного парамоновскому дворцу отыскать невозможно.

Чтобы ещё яснее воссоздать портрет хозяина дома, вспомним, на этот раз правдивую, быль о его любви удивлять и будоражить мнение окружающих.

 

В банкетном зале своего особняка Николай устраивает интереснейшее приспособление. Это тайный обеденный стол, который поднимается наверх через раздвижную часть пола, из нижнего кухонного помещения. Затем он спускается вниз, где челядь быстро меняет скатерти и производит смену блюд. Говорят, что подъёмный механизм устанавливали английские инженеры, и работал он настолько плавно, что яства, напитки и приборы даже не колыхались во время вертикального движения стола. Гости проходили на балкон по совершенно пустому залу, а через пару минут хозяин уже приглашал их пройти к столу. Новшество это, во время одного из приёмов, было продемонстрировано обществу и привело в восторг ростовскую публику.

Старая тайная ниша сохранилась в помещении библиотеки ЮФУ и сегодня, хотя самого стола нет уже и в помине.

 

Новоселье Парамоновы отметили в 1914 году и, наверное, оно стало одним из последних, по-настоящему радостных и светлых, событий в дальнейшей жизни великой династии.

 

ХАОС. БОРЬБА. СОЗИДАНИЕ

 

28 июля 1914 года началась Первая мировая война. Старая Россия вступила в неё и погибла в водовороте мировых катаклизмов и революционной смуты.

Рухнула великая Российская империя, рухнула и империя Парамоновых.

Свершилась Октябрьская революция, началась Гражданская война. Словно цунами прошлась она по просторам отечества, оставив за собой разрушенные территории и изломанные человеческие судьбы.

 

Николай Парамонов стоит на стороне белого движения, оставаясь патриотом, он не принимает большевистских идей, и в 1918 году входит в состав Белого правительства добровольческой армии, занимая в нём ответственный пост, помогает деньгами. Но, там ему припоминают и «кадетство», и его «Донскую речь» печатавшую либеральную литературу. «Лучше бы этого не было» - говорит Николай о своей революционной деятельности. В итоге он оставляет правительственный пост. Кстати штаб Белого движения размещается в фамильном особняке Николая Парамонова на Пушкинской улице.

 

Однако его взгляды на суть вещей остаются твёрдыми. Он остаётся патриотом своей родины. В 1918 году младший Парамонов оказывается в тюрьме за отказ снабдить зерном оккупационную немецкую армию, союзницу Белых сил.

 

Поздней осенью 1919 года все члены парамоновской фамилии, уезжают поездом в Новороссийск. Там они грузятся на единственный, оставшийся в их собственности, пароход «Принцип». Предприниматели купцы Парамоновы, навсегда покидают Россию, оставив ей всё, что успели создать. Без остатка.

 

На туретчине семья существует за счёт доходов от «Принципа». В 1921 году, когда рушатся последние надежды на возвращение в Россию, Парамоновы переезжают в Германию. Там они надеются вернуть средства, перечисленные раньше на закупку горнорудного оборудования. Неудачно.

 

И тогда Николай Парамонов снова, поднявшись с колен, начинает собственное дело. Он скупает бросовую землю в окрестностях Берлина и создаёт автопредприятие, где есть сервис, ремонтные мастерские, гаражи и заправки. Всё многочисленное семейство перестаёт остро нуждаться в средствах.

 

В 1940 году, в возрасте семидесяти одного года, умирает старший брат Пётр Елпидифорович Парамонов. Его могила находится на русском православном кладбище Берлина. Там же покоится и любимая супруга Петра, Лидия Александровна.

 

Фашисты, во время Великой Отечественной войны, оккупировав Российскую территорию, предлагают Николаю Парамонову вернуться, обещая вернуть ему всё отнятое большевиками. Но этот, по настоящему русский человек, отказывается возвращаться, и снова, теряя всё нажитое, в 1944 году переезжает с семьёй в Чехословакию.

 

В 1945 году Карлсбад, где живут Парамоновы, оказывается оккупированным советскими войсками. В городе начинаются аресты белоэмигрантов. В России Николай Парамонов объявлен «врагом народа». Он помнит об этом и с большим трудом добивается разрешения на переезд в Баварию, занятую американскими войсками. Николаю Елпидифоровичу в то время исполняется 69 лет. Не тот возраст, чтобы всё начинать заново, испытав на себе удары судьбы, коих хватило бы для уныния многим другим людям.

 

Парамонов опять встаёт! Он снова открывает издательский бизнес и продаёт книги лучших российских классиков изголодавшимся по родному литературному слову соплеменникам.

 

Так же, как и отца, Николая Елпидифоровича Парамонова настигает сердечная болезнь. Он уходит 21 июня 1951 года, в возрасте семидесяти пяти лет и остаётся на вечное поселение в пределах кладбища баварского городка Байрот.

 

На этом заканчивается великий жизненный путь династии купцов Парамоновых. Остаются отпрыски фамилии. Один из них Елпидифор Николаевич Парамонов, достойный её представитель. Но их судьбы для нас менее интересны.

 

Однако прежде, чем попрощаться, давайте подробно вспомним всё, что наши герои сделали для города Ростова-на-Дону и Ростовской области.

 

ПОТОМКАМ В ПРИМЕР

 

Вот, что осталось нам в наследства от семьи Парамоновых:

 

Мельница, кормившая Россию три десятка лет.

 

Флот, на основе которого было образовано Ростовское пароходство.

 

Угольная промышленность Восточного Донбасса.

 

Фамильные особняки на ул. Пушкинской и Суворова.

 

Строения на ул. 7-го февраля, бывший Мельничный спуск.

 

Здание Городских начальных училищ на Пушкинской, - гимназия им. Е.Т. Парамонова с мужскими и женскими классами, «лучшее школьное здание города».

 

Лечебница для душевнобольных в Нахичеванском переулке, в недавнем времени – один из корпусов мединститута.

 

Народный дом в станице Нижне-Чирской.

 

Женская гимназия в станице Нижне-Чирской.

 

Школа для детей шахтеров на Власовском руднике (ныне МОУ СШ № 30 г. Шахты)

 

(Думаю, что это далеко не полный список материального наследия, и буду душевно благодарен за подтверждённые дополнения.)

 

В 1902 г. Елпидифор Трофимович Парамонов избран Ростовским-на-Дону Купеческим обществом в члены попечительского Комитета Ростовского-на-Дону Коммерческого училища. В 1911 г. его сыновья учредили четыре стипендии при училище, одна из них носила имя его великого попечителя. Также он входил и в состав попечительского совета женского пансионата Билинской.

При товариществе «Елпидифора Трофимовича Парамонова – сыновья» Пётр и Николай учредили ремесленные курсы.

 

Братья Парамоновы выступали за организацию высшего учебного заведения в г. Ростове-на-Дону. В 1913 г. они пожертвовали на Ростовский университет 30 тысяч рублей, и ещё 10 тысяч рублей в пользу ростовского Общества народных университетов.

 

Петр Елпидифорович Парамонов - председатель попечительского совета Донского Коммерческого Института, организованного в годы Гражданской войны.

Парамоновы, Иван и Елпидифор Трофимовичи, Петр и Николай Елпидифоровичи, ежегодно вносили по 300 рублей каждый, на плату за обучение беднейших учеников и учениц в местном реальном училище и женской гимназии.

 

Необходимо помнить о других вещах. О выделении денег на работу множества приютов, организацию Народных домов и воскресных школ.

Не в пример нынешним временам, тогдашнее попечительство обязывало избранных поддерживать своих подопечных материально.

 

И ещё одна, очень важная вещь.

Вы обратили внимание, что Парамоновы, не смотря на традиционные, присущие и нашим временам веяния, не построили ни одной церкви, ни одного увеселительного заведения?

Образование! Развитие! Прогресс! Вот к чему стремились, и старались вести за собой людей, казаки старообрядцы - выходцы из далёкой Нижне-Чирской станицы Всевеликого войска Донского. Они любили и свою малую Родину, и своё отечество, и свой город. Они строили и созидали!

Спасибо всем, кто дочитал мой труд до этих слов. Давайте вместе надеяться на то, что Ростов, как благодарный сын, скоро вспомнит всех своих отцов и восстановит память о них. Я очень на это надеюсь.

 

Развалины парамоновских складов

 

P. S.

 

Хочу сказать, что, конечно, мой материал - не самое верное толкование стёршихся страниц городской истории. Это то, что я смог разглядеть своим индивидуальным зрением. Заранее жму руку тем, кто согласится со мной, и благодарю всех, кто будет спорить. Ведь наши мнения в итоге окажутся полезными, и мы вместе разбудим память о своём прошлом.

Надеюсь, что в большей части верно нарисовал портрет семьи Парамоновых. Не судите строго. Как говорится: «Я так вижу».

Спасибо всем историкам и краеведам, чьими сведениями мне удалось воспользоваться в свободном сетевом доступе.

 

С уважением. Игорь СИТНИКОВ.