Герои ростовского флота (канонерки «Кренкель», «Ростов-Дон», «Железняков», «Донец»)

А А А


(Браток, братишка – традиционное обращение одного матроса к другому, принятое на флоте).

(Канонерская лодка, канонерка, канлодка — класс небольших боевых кораблей с артиллерийским вооружением, предназначенных для боевых действий на реках).

Канонерские лодки? Эх, браток! Да, какие ж из них, ей Богу, канонерки? Это, ну как тебе сказать-то? Вот возьми, к примеру, У-2. Парусина с фанерой - биплан называется! На нём кукурузу впору от жуков опрыскивать, а туда же, во время войны самолёт – разведчик, ночной бомбардировщик.
Ну и с нашими колёсными речными буксирами, та же песня была. Обшили рубку и борта над машинным отделением железом по толще, что на заводе ремонтном нашлось, на палубе две пушки семидесяти шести миллиметровые установили, да две пары пулемётов, «Максимы» тогда были калибром 7,62. Мешочками с песком, хламом всяким на палубе огородились, значит, от всех напастей. В трюмах – боезапас, да гамаки для личного состава. Всё. Давай пару! Шлёп-шлёп-шлёп колёсико по донской водичке, поплыли воевать наши канонерочки.
Ладно ещё, баржи на переправах таскать, дело привычное. А на танки немецкие и самоходки, в береговом бою с голым пузом бросаться, это как?! А было. И такое было. По порядку давай.

«Кренкель»

Насчёт «Кренкеля» врать не буду, когда построили его, не скажу. Постой. А, ты хоть знаешь, кем был сам Кренкель? О-о-о, брат! Герой Советского Союза, радист, изобретатель. Ледокол «Георгий Седов», дирижабль «Граф Цеппелин», пароход «Челюскин», знаешь? Северный полюс, экспедиция Отто Юрьевича Шмидта, слыхал? Везде Кренкель Эрнст Теодо́рович связь обеспечивал. Так, что было за какие заслуги его имя этому кораблику присваивать.

Думаю, что пришёл буксир в наше Доно-Кубанское пароходство из Киева тогда же, когда его близнеца, по имени «Ростов-Дон», на воду спустили со стапелей «Красного Флота», был у нас в Ростове-на-Дону такой судостроительный завод. Году в 1936-ом это случилось. Вот, в аккурат, до самой войны 1941 года, и плавали они по реке, проводкой барж занимались и ещё, что там речным колёсным буксирам положено делать, выполняли.
Так бы и колесили себе по Дону год за годом неприметные ростовские кораблики, тянули бы тихо и спокойно свою бурлацкую лямку. Но, не судьба. Пришлось им, героями становится. Не от хорошей жизни, милый мой, становятся героями на войне. И чаще всего – посмертно.

Мобилизовали их 2-го октября 1941 года и включили в состав Азовской флотилии Черноморского флота. Как корабли, так и люди. Дали повестку, бушлатик на плечи, винтовочку в руки, и айда биться – сражаться с самой сильной армией чужого империалистического мира. Команды матросские - были гражданскими, стали военными. Взяли на борт пулемётчиков и артиллеристов - готово дело.
Повоевали малость на переправах, поохраняли донское устье, а во второй половине октября сорок первого, подошёл фашист к Таганрогу. Ну, что? Сформировали наши быстренько Отдельный Донской корабельный отряд Азовской флотилии и отправили его помогать эвакуации, по Дону в Азовское море.


Канонерки "Ростов-Дон" и "Кренкель" в устье Дона

Подошли к Таганрогу вовремя. Немец уже в город заходит, а в порту беженцев ещё не протолкнуться. Вот и погрузили женщин, детей, бойцов раненых на одиннадцать транспортных кораблей, плюс, на пять бронекатеров втиснули кроме команд, кого смогли. А на «Кренкель» с «Ростов-Доном» свезли весь денежный городской запас и всё золото с ювелирными ценностями, что люди на борьбу с врагом насобирали добровольно. Члены партийного актива там разместились, и руководство городское то же на борт поднялось. Развели пары, стали отходить. Шлёп-шлёп-шлёп колёсиками, скорость - сам понимаешь…
А фашист, вот он. Город ещё штурмует дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» а к маяку, берегом, уже их танки и самоходки беспрепятственно выходят. А в море, ещё совсем недалеко от берега, морской конвой черепашьим манером движется. Как в тире прямо. Чего фрицам не пострелять?! Ну и раздубасили бы они все наши судёнышки, если б не «Кренкель» с «Ростов-Доном».

Буксирчики колёсные, четыре пушки, восемь пулемётов на двоих, палубы открытые. Остались, развернулись бортами к маяку, и давай воевать! «Вызываю огонь на себя», - это другими словами называется. Ну а танкам-то что? С воды их, даже при небольшом волнении не выцелить. А тут осень, штормит. Так, что повеселились гады от души из-за брони постреливая. «Кренкель» сразу расстреляли. «Ростов-Дон» ещё поплавал немного, но и его достали. Да только успели остальные суда за это время на безопасное расстояние отойти. Успели. Спаслись.
На «Кренкеле» месиво кровавое, кто жив, кто мёртв, кто ранен, не разберёшь. Хорошо, море Азовское мелкое. Пока «тянули» ещё своим ходом, заскочили на мель, по палубу затонули, упёршись днищем в грунт. А эти, из танков знай, постреливают. Тут бы и каюк всем, но от горящего порта наволокло дыма чёрного, закрыло от глаз, и от прицелов немецких спрятало. А потом ночь осенняя, ранняя, спасла тех, кто в живых остался.

Про «Ростов-Дон» отдельный разговор, ему чуть поменьше тогда досталось. А к «Кренкелю» поздней ночью подошли наши катера, сняли деньги банковские и золотой запас. Живых-то, почитай, на борту и не осталось ни кого. Кто кровью не истёк, тот от холода отдал Богу душу. Конец октября, водичка – градусов десять всего.
Ну, а судно, что ж. Война! То, что после расстрела осталось, развалилось на куски при первом шторме.

Так погиб геройски донской колёсный буксир, а по военному, канонерская лодка «Кренкель».

«Ростов-Дон»


Канонерка "Ростов-Дон"

На этом месте разделились судьбы двух ростовских канонерок.

К тому времени, когда их дымом береговым заволокло, «Кренкель» уже, считай, отслужил своё, кончился «Кренкель» одним словом. А вот «Ростов-Дон», хоть машинное отделение снарядом разворотило ему, и рули вывело из строя, на плаву остался. Команды, половины нету считай. Кто убит, кто ранен. С пассажирами та же песня, их и не считал ни кто. Однако собрались с силами. Молиться, может, и молились, но на судьбу надеяться не стали.
Командир лодки, Бычков Олег Александрович, до войны был капитаном большого парохода «Москва». Погиб он в этом бою, и с ним ещё десять человек личного состава. Так что, кто у них там командовал ночью не известно. Все, наверное, кто жить хотел, вместе соображали. А сообразили вот что. Чтобы раненых, деньги, золото, да и саму лодку спасти, кто при силах был, начали действовать.

Одни сели в шлюпку, взяли на борт якорь, и во всю длину цепи, по направлению от берега, его на вёслах стали отвозить. Потом сбрасывали в воду, «якорились», а те, кто на канонерке остался, крутили ручную лебёдку и на цепи к якорю подтягивались. Поднимали якорь, опять грузили в шлюпку, и вперёд, значит, заново действовали установленным порядком! Так до рассвета и спасались. Рано поутру, чуть рассвет забрезжил, их, уже вдали от берега, наш спасательный катер подобрал и отбуксировал в Азов.

Из Азова сразу отправились на ремонтную базу в Аксай. По пути, в Ростове-на-Дону, сдали ценности и деньги, высадили гражданских, тех, кто выжил.
Остались погибшие краснофлотцы, вместе со своим геройским капитаном, лежать на палубе. Общим числом одиннадцать убитых.

Где хоронить? Вопрос. Пали бойцы смертью храбрых, геройское дело совершили, людей спасли, и ценности немалые уберегли от врага.

Тут и вспомнили живые про Монастырское урочище, близкое местечко, если плыть вверх по Дону, не доходя до Старочеркасской.

С конца 16-го века стоял на правом донском берегу укреплённый казачий городок Нижний Яр, или просто Нижний. После, как построили там часовню для приезжих, посланных русским царём иеромонахов, чтобы было им, где службы свои править, стали звать городок – Монастырским. Собирались в Монастырском казачьи Круги, принимались послы разных государей. Здесь, на своём Кругу, 21 апреля 1637 года, решили казаки напасть на турецкий Азов. Взяли они его 18 июня, и держали потом четыре года. Азовское осадное сидение, это потом в истории называлось.
Ответили турки. И, в 1643 году, разрушили весь Монастырский «под корень». Жителей всех перебили. Похоронили казаки своих родных и близких в братской могиле и ушли. Больше жить там не стали.

При Петре Первом в тех местах транжемент построили – укрепление земляное. Русскому уху это название «траншею» напоминает. Оттуда, может, и пошло название - траншея.
После, в 1867 году, рядом с братской казачьей могилой воздвигли станичники часовню - «В честь и вечную славу Донских казаков — покорителей и крепкодержателей Азова».
Говорят, что где-то с середины 17-го века и аж до 1919 года, предки наши в субботу перед Великим Постом собирали по окрестным станицам и хуторам Крестный ход, шли под иконами в Монастырское урочище и проводили там панихиду, поминая всех убиенных казаков.

В Гражданскую войну, в 1920 году, порубили белые казаки двести красных бойцов Первой Конной Армии в бою за станицу Старочеркасскую. Их братскую могилу, в 1932 году, люди перенесли на Камплицу. Это так часовню ту, мемориальную, на казачий манер местные стали именовать. Вообще-то, не Камплица, а Каплица – это небольшая часовня, чаще католическая, либо лютеранская. Видать от поляков к нам на Дон пришло такое слово. Но думается мне, что когда говорим мы «камплица», или «каплица», не важно, то слышим, как текут слёзы, горькие слёзы русских людей капают на донскую землю.

Вот в неё, в землю эту, на правом берегу Дона, и положили осенью 1941-го одиннадцать моряков – краснофлотцев с канонерской лодки «Ростов-Дон», героев обороны Таганрога. Выросла на Капличке третья братская могила.
9 мая 1974 года в Монастырском урочище с положенными, по такому поводу, почестями, потомки открыли Мемориальный комплекс, а на высокой стеле на берегу Дона выбили три даты: 1641, 1920, 1941. Такая вот получилась память.


Могила моряков канонерки "Ростов-Дон" на Каплице под Старочеркасской


Мемориальная часовня, возведённая в 1867 году, до наших дней в полной сохранности не сбереглась, но в 2005 году реставрированную часовню-памятник заново освятила нынешняя Православная церковь.
Вот так всё и было. Вернёмся на войну.
Мёртвых похоронили. А живым ведь, воевать пора.

К зиме Отдельный донской отряд (ОДО) потерял две канонерки и несколько малых катеров. Лёд сковал Дон и Азовское море, пошли речники воевать на сушу. Из них сформировали отряд и роту. Отрядом стал командовать старший лейтенант Зинин, ротой - старший политрук Цезарь Куников, крепкий командир, жаль не о нём рассказ, геройский был человек.
Хотя, немного, но нужно рассказать. Потому, как Цезарь Куников ростовчанин и наш земляк.

До 1941 года он был лицом гражданским, технической специальности человеком, трудился, как и все, строил светлую жизнь. А во время войны стал талантливым и смелым военным, отважным и лихим командиром. Это он руководил операцией по спасению «Ростов-Дона» и всех ценностей, что находились на борту судна. После того как лодка и её груз были спасены, 26 октября 1941 года отряд под руководством Куникова совершил дерзкую вылазку.

На малых катерах, ночью, защитники Ростова проникли в Мёртвый Донец, считавшийся несудоходным. По мелководью десант незамеченным вышел к станции Синявская, и выбил от туда неприятеля, уничтожив 200 фашистов. Потерь среди куниковцев тогда почти не было.

Позже, вместе с Одтельным Донским отрядом Куников и его бойцы влились в состав Новороссийского оборонительного района. Донские десантники бились за Малую Землю. Много об этой битве книг написано. Горячей русской кровью полита вся Малая Земля. Там и погиб смертью храбрых майор Цезарь Львович Куников 14 февраля 1943 года, как раз в день освобождения Ростова-на-Дону от второй фашистской оккупации. За боевые подвиги был он посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.

Сегодня в Ростове-на-Дону живёт молодёжный патриотический клуб «Юный Моряк» имени Героя Советского Союза Цезаря Львовича Куникова, а в Ростовском-на-Дону Морском собрании есть музей его имени.
Но, давай вернёмся к канонерским лодкам.

Краснофлотцы на зиму были переданы в подчинение 56-й армии. Они участвовали в боях у Синявки и Морского Чулека, били там немцев, отступивших на время, после первой оккупации Ростова-на-Дону.
Наша канонерка «Ростов-Дон», отремонтированная за зиму, вернулась в строй весной 1942 года. ОДО был пополнен ещё несколькими судами. Ему был придан монитор «Железняков», корабль уникальной военной судьбы. О ней мы отдельно расскажем чуть позже. А пока вчерашние гражданские судёнышки и военный монитор вместе делали суровую, смертельную работу.

Численность личного состав Донского отряда, корабельных команд и десанта, выросла до шестисот человек. Летом фашисты снова перешли в наступление и канонерская лодка «Ростов-Дон», вместе с остальными канонерками и катерами, стала обеспечивать речные переправы для советской армии в устье Дона.

Кроме «Ростов-Дона» в перевозке войск участвовали канонерки «Октябрь» и «Серафимович». Лодки стояли: одна у Узяка, другая у Рогожкино, третья и монитор "Железняков" - у Азова и Казачьего ерика. Они отстреливались от фашистского десанта, прикрывали, перевозили отступающих красноармейцев.
С правого берега на левый, в районе станиц Обуховка, Колузаево и Елизаветинская, с 23 на 24 июля нашими корабликами были переправлены более полутора тысяч пехотинцев, четыре миномётные роты, три роты противотанковых ружей, две артиллерийские батареи и иное военное имущество.

«Были переправлены». Вот ты представь себе, браток, военную переправу. Это ж тебе не просто так, загрузил, перевёз, высадил. Отступление, опять же. Немец наседает, авиация неприятельская с воздуха бомбит – расстреливает. Взрывы. Осколки по воде сеет россыпью. В мирное время, браток, набери камушков прибрежных горсточку, мелких, да побольше, и швырни веером в реку. Вж-ж-ж-ж-ик, ш-ш-ш-ш-ш, - запоют камешки, поднимут фонтанчики. Так и осколки примерно рассыпаются и шипят в воде, или когда тело человеческое находят, остывают там. Горячие они, осколочки, потому что.
Вот такая, примерно, картинка.

А по Дону, от берега к берегу, день и ночь снуют наши судёнышки, народ переправляют, палят из пулемётов по штурмовикам вражеским. Как могут, так и воюют, так и отстреливаются. Поредел тогда сильно флотский состав. На сколько, не скажу. Тут, живым не до мёртвых. Убило, свалился в Дон, вот тебе и могилка.

24 июля мы Ростов оставили. Советские войска ушли за Дон. А судам куда деваться? Стали устьем речным отходить к Азовскому морю. Без прикрытия, так, сами по себе. Поход обречённых, - говорили потом некоторые. Могли бы затопиться, команды снять на берег, но … И приказа не было, и, ты же сам понимаешь, что такое есть корабль для моряка. Родина! То-то и оно.

Три дня, с 25 по 28 июля, шли до моря четыре последних корабля Отдельного Донского отряда. Черепашьим шагом, хлюпая колёсами по воде, отстреливаясь от самолётов и сухопутных вражеских частей, что уже стояли кое-где по правому речному берегу.

28 июля, у лоцманского поста за городом Азовом, перед самым выходом в море, в жестоком бою погибла канонерская лодка «Серафимович».

«Железняков», где находился штаб отряда, и «Октябрь», были сильно повреждены. На «Ростов-Доне» к тому времени в живых почти ни кого не осталось, комендор Клевцов уже двое суток один стрелял из орудия.
Ещё произошло вот что. Всякое случается на войне. Всякое бывает. Рвётся металл, ломаются люди. Кроме героизма, всегда есть паника, неразбериха, ошибки, да и трусость есть, чего там! И чего больше, не поймёшь.
В том бою командир Донского отряда, находясь на «Железнякове» решил, что израненный корабль обречён, и дал команду личному составу высадиться на берег. Сошёл сам, увёл за собой капитана и ещё человек пятьдесят народу.

Да, видать, не чётко отдавал приказы командир, а то и сойти поторопился. Потому, как команда осталась и дралась дальше. В это время радисту удалось запросить артиллерийскую поддержку. С берега подошло небольшое подкрепление, вернулся и капитан.
Чуть погодя, когда всё же дошли до Ейска, капитана и ещё некоторых, кто ушёл с командиром отряда, судил военный трибунал. Всех, лишив чинов и званий, отправили в штрафные части. Капитан «Железнякова» так и погиб штрафником в 1944 году, и был реабилитирован после смерти. Искупил вину, как тогда говорили. Ну, а командир Отдельного Донского отряда осужден не был. Говорят, нашлось там за него кому заступиться. Такая жизнь. Ты извини, брат, не буду я здесь фамилии тех людей выдавать. Дело прошлое, война уже всё списала и всех, кто прав, кто виноват, наказала, наградила – отметила. Просто, было такое. Чего же прятаться?

После боя 28 июля, корабли, войдя в Азовское море, стали продвигаться к городу Ейску. Шли, используя малую речную осадку, по-над берегом, прикрывая огнём отступление сухопутных частей.
В том походе «Ростов-Доном» командовал лейтенант И.О. Рогальский. Славный это был командир, боевой. И службу он закончил свою, уже после войны, став крупным военачальником в звании контр-адмирала Советского Военно-Морского флота.

Лодка горела, но команда тушила пожар и боролась за живучесть, пока комендоры отбивались от бомбардировщиков. Потом, в Ейске, экипаж насчитал на теле своего судёнышка 290 пробоин.
Покинув Дон, краснофлотцы Отдельного Донского отряда, стали именоваться моряками Отдельного Кубанского отряда Азовской Военной флотилии.

В конце августа ростовские канонерки «Октябрь» и «Ростов-Дон» были заперты немецкими катерами в Темрюкском заливе.
Повреждённые, но оставшиеся наплаву лодки вступили в бой в дельте Кубани у станицы Варениковской. Они обеспечили переправу наших войск через реку на пути с Таманского полуострова в Краснодар.
Истерзанные в неравных боях донские колёсные буксиры, в святых традициях Российского флота, погибли не сдаваясь. Когда немецкие танки вышли на кубанский берег, по приказу командования экипажи взорвали свои корабли, перешли на сушу и были, затем, сведены в отряд морской пехоты. Краснофлотцы ушли к Новороссийску.

Сама Азовская военная флотилия 5 сентября 1942 года была расформирована и включена в состав Новороссийского оборонительного района.
А канонерские лодки «Октябрь» и «Ростов-Дон» в последнем сражении залегли на неглубоком речном дне, закрыв своими разорванными телами, путь фашистским катерам. Было это, 22 августа 1942 года.


Канлодка "Ростов-Дон", взорванная в Темрюке.

Говорят, что в мирное время, после войны, их подняли со дна и отправили на слом. Так, что возможно, борта какого ни будь современного судна сшиты из переплавленного металла геройских ростовских канонерок. Давайте попросим у морского Бога этому кораблю мирной судьбы и, как водится, пожелаем ему семи футов под килем.

«Железняков»

Монито́р, по английски - «наблюдатель, контролёр». Относится это небольшое судно к классу низкобортных броненосных кораблей с мощным артиллерийским вооружением, преимущественно прибрежного или речного действия. Помощнее будет этот кораблик, чем канонерская лодка, но не особо, нет.

«Железняков» построили в Киеве, на судостроительном заводе «Ленинская кузница». Назван он был именем революционного героя – матроса Анатолия Григорьевича Железнякова, что командовал во время Гражданской войны бригадой красных бронепоездов и погиб в сражении героически.

Спустили судно на воду 27 октября 1936 года и определили служить сначала в Днепровскую военную флотилию, а потом в Дунайскую военную флотилию Черноморского флота.
В 1941 году, до того, как попасть к нам на Дон, «Железняков» успел с первого дня войны повоевать прямо на государственной границе, препятствуя врагу форсировать Дунай. Потом монитор, отступая с боями по морям и рекам, оказался в Ростове-на-Дону.

Его путь до города Ейска вместе с ростовскими канонерками нам известен. Лежать бы и ему на дне Темрюкского залива, если б не была его боевая судьба, может, одной из самых счастливых и почётных корабельных судеб всего Советского Военно-Морского флота тех военных лет.
Давай-ка, братишка, вместе удивимся и порадуемся этой судьбе.



В Ейске, после донских боёв, «Железнякова» немного подремонтировали и снова поставили в строй. Он ушёл воевать к Ахтанизовскому лиману, драться у Темрюка и в низовьях Кубани. Дрался до последнего, пока немцы не захватили всё азовское побережье. После того, как по приказу были затоплены последние канонерские лодки – ростовские колёсные буксиры, «Железняков» получил тот же приказ, взрываться!
Но, капитан А.Е. Харченко запросил у командования разрешения на самостоятельный прорыв в Чёрное море.
Монитор, обладавший боевыми качествами, вооружением, мощностью, быстроходностью, дальностью хода, хотел или выйти к своим, или погибнуть в бою, как положено военному российскому кораблю. Разрешение на смертельный поход было получено.

На самом выходе из гирла Кубани в Азовское море образовалась песчаная мель, намытая недавним штормом. А у самого моря стояла румынская батарея, она обнаружила монитор и открыла по нему огонь. «Железняковцы» ответным огнем подавили батарею, а пехоту выгнали из окопов. К этому времени в воздухе появилась вражеская авиация. Немецкие летчики приняли бегущих румын за советский десант и стали их бомбить. Пока происходила эта неразбериха, краснофлотцы на руках занесли якорь весом 250 кг за мель, на всю длину якорной цепи. Затем главный и вспомогательный двигатели были запущены на полную мощность по выборке якорной цепи брашпилем, а когда мощности не хватило, матросы вставили рычаги - вымбовки в звездочку брашпиля и, надрывая силы, затащили монитор в море.

К вечеру «Железняков» подошел к мысу Пеклы. В ожидании темноты корабль спрятался от немецкой авиации у затопленного земснаряда. Ночью задул сильный ветер и якорные цепи, державшие беглеца, лопнули. Монитор выбросило на мель, при этом он получил множественные пробоины днища корпуса, заклинило рули, винты от ударов о грунт потеряли каждый по две лопасти, гребные валы изогнулись. Теперь полузатопленный корабль мог иметь ход всего 3 узла.

Командир корабля А.Е. Харченко уже собирался запрашивать у командования приказ на оставление корабля. Но военный лоцман И.И. Иванов предложил отправить на земснаряд команду и добыть швартовочные тросы, запас которых мог быть на нем. Заведя эти тросы на монитор можно было стянуть его с мели и пришвартовать к земснаряду, а потом произвести осмотр повреждений. Так и поступили. Найденные на земснаряде тросы закрепили за палубные кнехты и корпусные конструкции «Железнякова». Затем вручную стали наматывать тросы через носовой шпиль.

Двое суток бились моряки с мелью, и всё-таки стащили свой корабль на чистую воду. На третий день монитор ошвартовался у земснаряда. Осмотр показал, что рули заклинило и корабль неуправляем. Но, неожиданно, на помощь прибыли судоремонтники Керченской военно-морской базы. Они сделали для корабля деревянный руль. Он был длиной 3 метра, и весил 200 кг. Сделали его на берегу, из того, что было под руками, в поселке Сенной, за 5 дней. С самодельным рулём полузатопленный монитор смог дать ход в 3,5 узла.

30 августа, после полуночи, моряки подошли к Керченскому проливу. Прикрывать прорыв монитора должна была батарея, расположенная на косе Чушка. Наши артиллеристы захотели удостовериться, что монитор уже вошел в пролив, и подсветили его прожектором. Это раскрыло позицию корабля для противостоящей немецкой батареи, которая тут же открыла огонь по монитору. Высланные советские катера сумели поставить дымовую завесу, и под её прикрытием «Железняков» медленно пошел через пролив. Советская береговая артиллерия, как могла, мешала немецкой вести огонь по проливу. В этот момент произошло прямое попадание в башню главного калибра монитора. Пробить броню снаряд не смог, но были ранены несколько моряков.

Лоцман Иванов предложил совершить неожиданный маневр и идти, пользуясь темнотой, к берегу захваченному немецкими войсками, тут же находился край минного заграждения, выставленного советскими кораблями. Командир принял решение.

Теперь немецкие орудия стреляли с перелётом, и, не видя корабля, попали в другой, уже затопленный пароход. Он загорелся, и противник, посчитав, что монитор потоплен, прекратил огонь.
«Железняков», единственным из кораблей Азовской военной флотилии, прорвался к своим.

Так закончился донской этап в судьбе этого знаменитого боевого корабля.

По чужой воде, по вражеским минным полям, под авианалётами и огнём береговых батарей, сквозь шторм, заскочив на мелководье и снявшись с мели, геройский монитор миновал Керченский пролив, вышел в Чёрное море и прибыл, сначала в Геленджик, а потом в город Поти – одну из главных баз Черноморского флота!

После он воевал в районе Одессы и у берегов других черноморских городов, затем вернулся туда, откуда пришёл на Дон, - в Дунайскую военную флотилию. Участвовал в операциях по освобождению Болгарии, Румынии, Югославии и Венгрии. Отразил 127 воздушных атак, уничтожил 13 артиллерийских и миномётных батарей, 4 батальона пехоты, 2 склада боеприпасов. Победу встретил в Будапеште.
В целом, в ходе боёв, монитор «Железняков» прошёл более сорока тысяч километров – расстояние равное экватору. Его капитанами в разное время были: капитан-лейтенант А. С. Маринушкин (1938—1942); капитан-лейтенант А. Е. Харченко (1943—1944); старший лейтенант М. Я. Коган (1945).

После окончания Великой Отечественной войны, «Железняков» долго оставался в строю.
11 марта 1958 года он был выведен из боевого состава и разоружён. 18 марта 1958 года получил обозначение ПСКЛ-4 и был превращён в плавучий склад. Вооружение монитора передали в Центральный военно-морской музей Ленинграда, его броневая башня с орудиями была установлена возле музея Суворова в Измаиле.



В 1965 году по просьбам общественных организаций корпус и вооружение «Железнякова» были переданы на ССЗ «Ленинская кузница», корабль был восстановлен и 10 июля 1967 года установлен на бетонном постаменте недалеко от судоверфи. Монитор «Железняков» продолжает жить и нести свой почётный пост, охраняя память обо всех погибших моряках – краснофлотцах.

«Донец»

Что ж, братишка. Расскажу тебе ещё одну, крайнюю, - как у нас говорят, - историю. Будет это небольшой рассказ о гражданском донском буксире, по имени «Донец». Ты прости меня, что я, то по-свойски с тобой беседую, то на официальный тон перехожу. Подробно и быстро всего своими словами не расскажешь, вот и приходится к документам обращаться. Тут ведь всё коротко, по-военному. Нет у нас с тобой такой цели, - романы писать. А жаль, интересная и нужная художественная книжка могла бы получиться, если б нашёлся такой писатель.
В общем, так.

Гражданских речников, когда бои начались, на службу не призывали. Они и так считались на военном положении. Воевали без погон.
«Донец» был буксиром того же класса, что и «Кренкель» с «Ростов-Доном». Только его, как война началась, не вооружили и в канонерскую лодку не переделали. Сказали «надо», он и пошёл с врагами сражаться. Стрелять не мог, но своё дело делал. Переправы обеспечивал у Лисок, Вёшенской и Калача, на левый берег отвозил эвакуированных жителей и ценное оборудование. На правый, боеприпасы и живую силу.
Не один «Донец» там трудился. Были и другие малые судёнышки. «Первое Мая», «Чекист», «Перекат», «Чапаев», всех сейчас и не вспомнить. Вообще-то, «трудился», - это мягко сказано. Бомбили ведь тогда переправы сильно. Да и работёнка была, тоже, мягко говоря, - не забалуешь. Сутками, под обстрелами и бомбёжкой, капитан «Донца» Князев не уходил с мостика. Да и остальные капитаны, со своими командами, на своих кораблях так же воевали.

Когда в районе Воронежа стало туго нашим войскам, «Донцу» поручили обеспечить переправу подкреплений на Верхнем Дону, у станицы Галиевской, близь Богучара. Остальные суда переправляли войска у пристани Белогорье, рядом с Павловском. Там, когда немецкие танки прорвались и вышли к донскому берегу, речники затопили свои суда и пешим порядком, вместе с отступающими войсками двинулись к Калачу.
Князев же, на своём «Донце» сумел прорваться к Калачу водным путём, сохранив корабль.

Здесь, в Калаче, наплавная переправа через Дон была разбита. Технику, оборудование и раненых переправляли к железнодорожной станции только небольшими судёнышками и на лодках. «Донец» пришёл на помощь. Под непрекращающимися налётами фашистской авиации речники делали своё дело. Когда фронт подошёл к Дону вплотную, на пристани уже не осталось грузов.
Все суда были затоплены, их команды уходили в сторону Сталинграда. Но Князев со своими матросами оставался на «Донце». Люди породнились с кораблём как с кровным братом, и не бросили его. «Донец» уходил вниз по реке. Когда в него попала первая бомба и повредила машинное отделение, кочегар Красовский за секунды выгреб уголь из топки, не дав взорваться котлам. Раненый буксир продолжал двигаться по течению, пока вторая бомба не пробила его палубу и днище. Оставшиеся в живых, капитан Князев, механик Николаев и кочегар Красовский бросились в воду и, доплыв до берега, увидели как их родной «Донец» затонул, опрокинувшись на правый борт.

После были другие бои, была Победа, были награды. Остались потери и раны. И осталась память о донских речниках, осталась память о малых и больших кораблях Ростовского флота. Её нужно хранить вечно, иначе, если забудем о своих геройских отцах и дедах, то какими же мы тогда будем людьми?

Правда, братишка?!

Игорь СИТНИКОВ (фрагмент из книги "Ростовский порт - история в лицах").