Дмитрий Ленивов. Ростовчанин в плену (рассказ об отце)

А А А
 
Для меня как сына ополченца 27 июля 1942 года - день трагедии, день гибели Ростовского полка народного ополчения.
 
Читаю в архиве Ростовского полка народного ополчения (РПНО) рапорт от 22.08.1942 года, с. Дефановка:
«... Условия напряжённой обстановки обороны станицы Александровка и переправы через реку Дон крайне затрудняют установление действительных потерь личного состава полка убитыми, ранеными, попавшими в плен».
Сколько трагедий кроется за словами «попавшими в плен»!..
 
Из воспоминаний моего отца, ополченца РПНО Геннадия Дмитриевича ЛЕНИВОВА:
 
«После окончания полковых курсов по подготовке сержантского состава апрель-июнь 1942 г. я был назначен командиром отделения в пулемётной роте.
Ростовский полк народного ополчения, весна 1942 года.
Ростовский полк народного ополчения, весна 1942 года, Геннадий Ленивов стоит в верхнем ряду крайний слева
 
27 июля 1942 г. в станице Александровской (14 февраля 1962 г. присоединена к Ростову-на-Дону) немцы нас взяли в полукольцо, сзади нас была только река Дон. Нам было известно, что все переправы были уже уничтожены немцами. Я был назначен пулемётчиком, первым номером и моей задачей было прикрывать отход наших бойцов к реке Дон.
Во второй половине дня ко мне подполз комиссар батальона Д.А. Островский (родной брат писателя Н. Островского, после войны будет работать в горисполкоме Ростова-на-Дону). Он мне сказал:
- Гена, передай стрелкам, что мы отходим!
И уже через минуту я крикнул своим бойцам:
- Комиссар приказал отходить, ползите к Дону, я вас прикрою!
 
Оставшись один и расстреляв все патроны, привел оружие в негодность - вытащив замок из пулемёта, отбросил его подальше в траву. Немного прополз, а потом пригибаясь, побежал как и другие бойцы к реке по переулку Молочный. Потом петлял по переулкам пока не достиг железнодорожного полотна. Перебежав его я оказался в самом широком месте реки. Переплыть Дон для меня не было проблематично, так как я на спор с ребятами не раз переплывал его туда и обратно без «передыха» в 15 лет. Не раздеваясь, в обуви, бросился с разбегу в реку.
 
Уже на другом берегу я нашёл винтовку с полной обоймой патронов. Через несколько сот метров встретил нашего бойца с винтовкой из соседней роты, чему оба были рады. Мы решили пробираться вместе в сторону г. Батайска. Пройдя немного мы услышали звук мотора и уже через пару минут появился немецкий мотоцикл с «люлькой», на которой был установлен пулемёт. Мы побежали. Я успел сделать не более двух выстрелов, оборачиваясь в их сторону. Остановила нас первая же выпущенная очередь из пулемёта. Мы бросили на землю винтовки и подняли руки. Немцы не были настроены агрессивно. Подозвали нас к себе жестами и показали куда нам идти, а сами поехали за нами.

Через час нас привели к лагерю для военнопленных. Это был сделанный немцами «полевой лагерь». Он представлял собой, большое голое место, ограждённое вкопанными столбами и натянутой на них колючей проволокой. Стояла деревянная вышка. Пленных было невероятно большое количество, а охраняло нас всего несколько немцев. Меня поразила атмосфера в лагере. Это был полный упадок «боевого духа» и обречённость. На грязных от пыли и усталых лицах испуга и страха не было, но можно было прочитать: война окончена! И это напомнило мне первый день оккупации немцами Ростова-на-Дону, в ноябре 1941-го.
 
Я впервые увидел немцев, стоя с другими жителями на 1-й Советской улице. Военная техника, высокого роста солдаты в добротной амуниции, их подтянутость, вызвали ропот среди стоявших:
- Вот это сила, нам их не победить!
И только лишь старый дед с большой седой бородой, стоявший рядом со мной, тихо произнёс:
- Нет не победят, техника сильна, да духа у армии нет.
 
О нашей дальнейшей судьбе можно было услышать от бойцов:
- Немцы убивать не будут, подержат-подержат, да и отпустят по домам.
И это уже было устойчивое мнение.
 
Плана побега у меня не было, но желание было уже с того с момента, когда нас вели после нашего пленения в лагерь. Я ни на минуту не сомневался, и был уверен, что убегу.
 
На утро второго дня моего пребывания в лагере, немцы построили нас в колонну и повели в неизвестном направлении. Проселочная дорога, жара, дорожная пыль, мокрые гимнастёрки с выступившими от пота белыми пятнами соли, огромная колонна из пленных, ни её начало ни её конца мне видно не было. Наши бойцы одеты были кто в чём; обмотки с ботинками (сапог у бойцов 1941-42 гг. практически не было), кто шёл босой, кто без гимнастёрки, кто в одних подштанниках. Между собой не разговаривали. Легко раненых - имеющих возможность самостоятельно передвигаться было немного. Охраны немецкой практически не было, они находились где-то спереди и сзади. Бежать из лагеря, или из колонны, мне никто не предлагал.
 
Колонна пленных советских солдат
 
Идя, я всё время смотрел вперёд ища удобного момента. И он наступил, когда впереди, вдоль дороги с моей стороны я увидел большое неубранное поле кукурузы. Чем ближе мы подходили к полю, тем чувство волнения всё больше и больше охватывало меня. Пройдя немного вдоль поля, я сделал шаг с дороги в сторону - якобы «сходить по нужде». Меня никто не окликнул, потом ещё шаг - тишина, ещё шаг и вот я уже был скрыт в высоких стеблях кукурузы. Не от страха, а от сильнейшего волнения моё сердце готово было выпрыгнуть. Я сделал ещё несколько шагов и побежал, не чувствуя ни усталости от предыдущих дней, ни хлёстких ударов листьев кукурузы по лицу. Я бежал пока не задохнулся. Упал на землю лицом и немного отдышавшись лёг на спину. Смотрел в безоблачное синее небо. У меня появилось невероятное чувство радости, лёгкости. Мне тогда казалось, что все несчастья закончились.
Через какое-то время я поднялся и пошёл на юг, определив направление по солнцу.
 
В связи с быстрым отступлением РККА, за ними устремились наступавшие части немцев, и фронтовая линия менялась каждый день. То есть я фактически шёл за немецкими частями по уже оккупированной ими территории.
 
Пробирался к нашим по заросшим полям и посадкам. По просёлочным дорогам не шёл, там уже вовсю ездила немецкая техника. Заходить в хутора, чтобы попросить покушать, старался пореже. Перед этим долго наблюдал за населённым пунктом со стороны и  только убедившись, что немцев там нет, заходил. Если звали в дом отобедать или поспать, я отказывался, чтобы меня не застали врасплох. Местные жители относились ко мне с жалостью и сочувствием. Получив еду, я старался как можно быстрее покинуть хутор и уже находясь в безопасном месте, делил продукты на два-три дня. Днеи я шёл, пока видел горизонт. Место ночлега всегда старался себе обустроить: убирал палочки, накладывал листву.
 
Но в один из дней я пренебрёг мерами безопасности. Это было на территории Краснодарского края. Уже вечерело. Зайдя в один из хуторов, попросил поесть у пожилой хозяйки дома. Она предложила мне остаться у себя переночевать так как ночи уже были холодные и начались дожди. Я уже успел разжиться брошенной кем-то красноармейской шинелью... Недолго думая, согласился. Но не успел я дотронуться до еды, как в дом зашли немцы. Это было неожиданно как для меня, так и для хозяйки дома .
 
Немцы никак не отреагировали увидев меня, видно это для них было не впервой. Не пытаясь выяснить что-либо у женщины, меня просто вывели из дома посадили в кузов грузовой машины с двумя солдатами и мы уехали из хутора. Приехали в какой-то населённый пункт уже затемно. Меня завели в одноэтажное здание с одним большим помещением. Его отапливала стоявшая около окна «буржуйка». Рядом с ней спали несколько человек - немцев. Проснувшись один из них недовольно что-то сказал солдатам приведшим меня. А через некоторое время и они также легли спать на пол, предварительно посадив меня сзади себя в угол комнаты. Чувства досады, огорчения, злости на самого себя не давали мне заснуть. Вопросы к самому себе: как я мог так попасться, зачем я зашёл в дом и остался...
 
Видно, от сильного нервного потрясения возникло сильнейшее чувство голода.  У одного из немцев я увидел торчащую из кармана шинели, почти наполовину, пачку галет. У меня возникло непреодолимое желание её украсть. О последствиях я даже и не думал. Встав, я как можно тише подошёл к нему и двумя пальцами вытащил её у него из кармана. Я съел галеты за какие-то секунды.
 
Я не спал, и через какое то время проснулся обворованный мною немец и первым делом он полез в карман где хранились у него галеты. Не обнаружив их, он начал осматриваться вокруг себя. Не найдя и там он встал и подошёл ко мне и начал что кричать при этом разбудив спящих. Вот тут то я понял что мне угрожает.
 
Не понимая и смотря на него я пожалел, что в школе № 1 Пролетарского района (1-я Советская и между 11 и 9 линиями) плохо изучал немецкий язык. И ничего более умного не придумав, взяв подол своей шинели в две руки и немного присев ему начал говорить на немеком: «шайзе», «шайзе» (дерьмо). Этим я хотел ему объяснить, что он потерял галеты когда пошёл в туалет. Но можно себе представить, о чём подумал он, потому что это его ещё больше взбесило и он передёрнув затвор автомата, направив на меня ствол, уже начал орать. И только властный окрик другого немца не дал ему свершить задуманное.
 
Утром меня посадили в кузов грузовой машины с немецкими солдатами и мы поехали в неизвестном направлении.
 
 
Они привезли меня лагерь для военнопленных, передали офицеру и уехали.
 
Это лагерь отличался от предыдущего тем, что на всей его территории были вырыты «копанки» с натянутыми над ними связанными плащ-палаткам, меньшим количеством военнопленных. Отсюда выводили на работы - копать траншеи.
 
Офицер показал мне жестом что бы я шёл вперёд. Я не успел пройти и несколько метров как меня окликнул один из пленных:
- Эй парень иди сюда!
Пригнувшись я зашёл с ним в «копанку». Здесь он был старшим. Помимо него тут находились ещё двое пленных. Одного из них я знал по 1-й Комсомольской улице. Он считался «авторитетом» среди наших ребят и был старше меня на два года...
«Старший» мне объяснил правила лагеря: ходить по «нужде» рядом с «копанкой», по лагерю не передвигаться без разрешения охраны.
 
Прошло несколько дней и пошли проливные дожди заливая нашу «копанку» водой. Мы договорились, что через два часа будем меняться, вычерпывая её кружкой. К этому времени мой знакомый так упал духом, что уже не вставал с земляного пола, ходил под себя, из носа текли сопли и плача причитал:
- Эта ваша работа напрасна, скоро мы все сдохнем!
Мы пытались словами поднять в нём дух, но это оказалось бесполезным. Через несколько дней он умер. Я впервые увидел как умирают "от слабого духа".
Уже после войны, встретив его мать на улице и на её вопрос: «Видел моего сына?» - я не смог сказать правды и соврал: «Он геройски погиб в бою, при атаке на фашистов».
 
Лагерь советских военнопленных
 
Заканчивался месяц август и нас чаще стали водить на работы. Я не терял надежды убежать.
У меня не было возможности, так как всё время недалеко находился охранник. И наконец шанс предоставился! Я поступил также как и в первый раз, только вместо кукурузы был высокий кустарник. На этот раз я долго не смог бежать - не было сил. Извечно голодный потому что чем нас кормили, вряд ли можно назвать едой. Непонятно какая жидкость...
 
Пробираясь через рощи, овраги я на дорогу и в хутора больше не заходил. Питался дикими грушами, яблоками, благо их было в изобилии. Я уже был в Ставропольском крае когда началось похолодание и выпал снег. И я чуть не попался немцам.
 
Я увидел телефонный провод на земле. Его проложили связисты. Может быть наши? Я пошёл рядом с ним. Увидел первую траншею, она была пуста. Через несколько метров вторая пустая. Перепрыгнув её и пройдя ещё немного, я увидел стоящего немца-часового, который, прижав к себе винтовку, прикуривал. На моё счастье, он стоял ко мне спиной. Развернувшись, как можно тише я начал уходить полубегом. А потом и вовсе побежал.
 
Голодный, уже не чувствуя ног, как-то набрёл на маленький хутор. Немцев в нём не было. Я постучал в двери первого же дома. Открыла женщина. Я сказал, что пробираюсь к нашим. Она жила с дочкой лет двадцати. Я сел на табурет и, сняв мокрые ботинки, начал разматывать обмотки. Когда я их размотал, то впервые заплакал - от увиденного на ногах. Кости сгнили, и первые фаланги пальцев висели на каких-то ниточках.
Глядя на мой внешний вид и эти ноги, женщина и её дочь тоже начали плакать. Потом она сказала, чтобы дочь принесла ножницы. енщина отрезала мне фаланги пальцев. Крови не было. Обмазав пальцы зелёнкой, перевязала ноги белой тканью. Она рассказала мне, что немцев у них не было, но каждый день слышны взрывы снарядов выстрелы. Я понял, что линия фронта где то рядом. Я остался у них на время.
 
А через несколько дней в хутор зашла наша разведка. Я ушёл с ними. Через пару километров стояли уже наша часть. Я сразу попал в медсанбат и уже через полчаса объяснял особисту, кто я и как попал сюда. Я рассказал правду - кроме плена, понимая что меня ждёт. Моему рассказу особист поверил, тем более, что к концу 1942 года ещё была такая неразбериха...
 
А через где-то месяц, 17 октября, мне исполнилось 18 лет!»...
 
Геннадий Дмитриевич Ленивов, 1945 г.
 
Справка:
Ленивов Геннадий Дмитриевич, родился 17 октября 1924 года в х. Синявском (Неклиновский р-н, Ростовской обл., 25км от г. Ростова-на-Дону в сторону г. Таганрога, на р. Чулек ), в семье казака Ленивова Дмитрия Степановича (род.1901- пропал без вести в 1942г.), мать Ленивова Юлия Антоновна (девичья Болдырева, род. 1902г). В 1933 бежали из Синявки от репрессий на казаков в Красный Сулин.
С 1935 г. жил в г. Ростова-на-Дону. Школа № 1 Пролетарского р-на, ул. 1-я Советская, прож. ул.1-я Комсомольская д. № 43.
В 1942 г. в феврале вступил в Ростовский полк народного ополчения (РПНО)
Награды (Боевые) — орден «Красной звезды», медаль «За отвагу», «За боевые заслуги»
Оборонял: Кавказ
Освобождал города; Новороссийск (цементный з-д), Керчь, Севастополь (высота Горная, напротив бухты Балаклава), Ужгород, Мукачево, Чехословакия (г. Кошица), Польша — 4-й Укр. Фронт,18 армия, 318 Новороссийская дивизия. 1337 горно-стрелковый полк. Был внесён как «без вести пропавший» в «Памятную книгу, Пролетарского р-на г. Ростова-на-Дону, а в дальнейшем внесена надпись на памятной тумбе как и его отца у «вечного огня» на пл. Карла Маркса.
 
И в заключение хотелось бы исполнить общую мечту ополченцев, которых уже нет в живых. Предлагаю установить дату 27 июля — как "День памяти Ростовского полка народного ополчения".
 
Дмитрий ЛЕНИВОВ.
Председатель исторического общества "Донской сокол".
 
Было интересно? Скажите спасибо, нажав на кнопку "Поделиться" и расскажите друзьям:

Количество просмотров: 4212



Вход на сайт

Случайное фото

Начать худеть

7 уроков стройности
от Людмилы Симиненко

Получите бесплатный курс на свой e-mail