Коллекционеры (криминально-детективная история из жизни Ростова 70-х - 80-х годов)

С Григорием Федотовым (фамилия изменена) я познакомился в середине 70-х на книжном рынке в парке Островского, тогда это было еще нелегальное сборище книголюбов. Ничего антисоветского там не гуляло, разве что изредка попадались изъятые из книжных магазинов и журнальных публикаций опальные авторы: Анатолий Кузнецов, Василий Аксенов и совсем редко книга Солженицына «Один день из жизни Ивана Денисовича» и его рассказы, опубликованные в журнале «Новый мир».

Редкое фото: поэт, преподаватель, переводчик Леонид Григорьян на книжном рынке. Ростов-на-Дону, 1980-е

Федотов уже тогда считался корифеем всего, что касалось истории России: в искусстве, литературе и нумизматике. Но основным его увлечением были иконы. Нумизматикой меня увлек мой друг и коллега известный в городе хирург-стоматолог Александр Букреев. Нумизматику я посчитал не только увлекательным хобби, но и перспективным в деле сохранения денег от постоянных денежных реформ; теперь это теперь называется ─ инвестицией.

Федотов и в клубе нумизматов был желанный гость Он мог дать исчерпывающую консультацию о достоинстве, недостатке и цене любой монеты имперской России. Сам монеты он не собирал, но часто ими приторговывал. У нас с ним установились приятельские отношения, он был не только эрудит, но и интересный собеседник, обладал тонким чувством юмора. Часто бывал у меня дома, мне в какой-то степени близкое с ним знакомство льстило.

Я хорошо зарабатывал, естественно на нелегальном зубопротезировании, в основном из золота (что попадало под серьезное уголовное преследование). К концу 70─х я уже обладал достаточно дорогой коллекцией серебряных царских рублей. Но, меня начали тревожить предчувствия: в Ростове один за другим были одновременно и милицейские облавы на коллекционеров и грабежи, а для реализации коллекции сложились удачные обстоятельства, ─ цены на монеты взлетели из-за предстоящей московской Олимпиады 80-го. Коммерсанты от нумизматики, в ожидании иностранных коллекционеров, скупали монеты по максимальной цене, в надежде перепродать их гостям за валюту. Но, по вражеским радиоголосам я уже знал, что их ожидания напрасны: большинство западных стран решили бойкотировать Олимпиаду-80 из-за событий в Афганистане.

Я работал врачом-ортопедом (зубным) в медсанчасти Ростовского объединенного авиаотряда, имел возможность на халяву летать в Москву и Ленинград по нумизматическим делам.

В один прекрасный день в Москве за несколько часов я продал большинство монет, в том числе все дорогие. Естественно, ни с кем из коллекционеров я не разговаривал на эту тему. Но, вскоре после этого, ко мне домой (я тогда жил в частном доме в центре Нахичевани на улице Мурлычевской, в 50-ти метрах от 20─й линии) наведался Федотов, и предложил мне купить по довольно соблазнительной цене десяток монет, не очень дорогих, но, как говорится, ходовых, которые легко можно реализовать по более высокой цене.

Меня это слегка удивило, поскольку Федотов цены хорошо знал. Но он объяснил, что ему срочно нужны деньги для покупки очень редкой иконы. Пока Григорий сидел в гостиной на диване, я пошел за деньгами в спальню, а когда выходил, обратил внимание, что гость резко отбросил штору двери, за которой сидел. Он явно подглядывал. Меня это слегка удивило, но не более.

Через несколько дней после этого визита мне на работу позвонил старший сын (10 лет), который только что пришел из школы и обнаружил, что оконное стекло на веранде, ведущее в дом, разбито и в доме все перевернуто. Я срочно приехал и убедился, что нас ограбили, причем забрали деньги, хранящиеся в спальне, и альбом с небольшим остатком не реализованных монет, который я хранил в довольно укромном месте.

В милицию я не заявлял, поскольку при моей специальности и солидной коллекции при зарплате 72 рубля ─ вышло бы себе дороже. Единственное, на что я обратил внимание, ─ след обуви, оставленный вором на земле во дворе. Обувь была необычайно маленького размера: 37─38, и на высоком каблуке. Из чего я сделал вывод, что вор был или подросток, или мужчина маленького роста.

Спустя несколько недель, в августе, мне звонит Федотов и сообщает, что едет отдыхать в Сочи со своим сыном (с женой Григорий не жил, но с сыном тесно общался), и предлагает мне с семьей отдохнуть вместе с ними, тем более у него там знакомые, могут обеспечить комфортным жильем.

Меня это несколько смутило: не такие мы были друзья, чтобы отдыхать вместе, и я отказался под предлогом отсутствия отпуска. Но неожиданно мне пообещали устроить сочинскую гостиницу «Приморская», и мы с семьей рванули к морю.

В курортный сезон по воскресеньям в Сочинском парке собирались нумизматы не только из Союза, но и из ближнего зарубежья «Болгарословакии». В первое же воскресенье я отправился туда и увидел, как один пожилой хмырь торгует моими недавно украденными монетами, в том числе теми, которые продал мне Федотов.

У местных коллекционеров я навел справки, что это за тип. Мне сказали, что это барыга из Невинномысска, уже однажды отсидевший за скупку краденого. В ближайшем газетном киоске я купил какую-то небольшую красную записную книжечку и детский альбом для рисования с шариковой ручкой. Подойдя к этому мужику, я издали ему показал «удостоверение», и предложил отойти в сторонку.

Мужик стал белый как снег, пот градом покрыл его лицо. Я, видя его шоковое состояние, пошел в наступление: «Ну, что гражданин, вам наказание не пошло на пользу? Снова принялись за старое?», и завел шарманку о чистосердечном признании.

Дядька не стал отпираться и подробно в блокноте написал, что ему эти монеты ему предложил знакомый коллекционер из Ростова, имени которого он не знает, только прозвище ─ Борода. Сделка состоялась у Бороды в лимонного цвета «Жигулях» шестой модели с ростовскими номерными знаками.

Накануне грабежа в моем доме подобные кражи были у Букреева (из квартиры на улице Энгельса в доме «Фарфор─хрусталь» во время его отпуска были украдены монеты, в том числе золотые, и коллекционное холодное оружие), и у Юрия Концевого, кандидата филологических наук, обладателя богатой коллекции редких книжных изданий, доставшихся от отца, известного в прошлом ростовского уролога (с соответствующей фамилией). Причем, Концевой, без колебаний, назвал похитителем Федотова, так как украдены были только те книги, ценность которых в Ростове мог знать только Федотов. У всех потерпевших Григорий ранее бывал дома, как консультант давал оценку раритетам.

По приезду я отправился к Букрееву, рассказал ему сочинский детектив, и мы с ним, и с его женой Татьяной (психиатр), вечером отправились к Федотову домой (у него была квартира на Северном). Встретил он нас гостеприимно, но тревожно-суетливо. Безо всякого вступления я зачитал показания невинномысского барыги.

Григорий струсил, ─ не то слово. У него на некоторое время пересохло во рту так, что он просто не мог говорить. После, немного придя в себя, он заявил, что эти монеты, он купил у какого-то грузина в Сухуми и, возвращаясь в Ростов, в Сочи продал монеты этому хмырю.

Я поставил ультиматум: если он в ближайшее время не компенсирует мои и Букреева убытки, я передаю эту бумагу в прокуратуру.

Через несколько дней звонит мне Григорий и просит выйти на улицу для разговора. У него в машине сидел какой-то молодой мужчина кавказской наружности, который представился как Артур, по профессии адвокат. После моего ультиматума Артур меня перебил и показал фотографии моих сыновей: старшего, выходящего из дверей школы № 13, и младшего (5 лет), идущего с бабушкой из детского садика. Артур заявил: «Если ты поднимешь это дело, от своих детей ты получишь бандероль с их ушами». На этом мы и расстались.

Конечно, никуда я заявлять не стал, да и не собирался, хотел взять Федотова на испуг. А взяли на испуг меня.

В кругах коллекционеров скрывать эту историю я не стал, но и на репутации Федотова это никак не отразилось. В СССР (России) понятие «вор» всегда пользовалось как минимум пиететом. Наверняка для соответствующих органов деятельность Федотова не была тайной, но их, видимо, это устраивало.

Григорий всегда утверждал, что он глубоко религиозный человек. Наверное, сегодняшние грешники, держащие в храмах свечки как рюмки, тоже такие же верующие, как и этот Федотов.

Клуб коллекционеров в парке Горького (аллея у кинотеатра "Россия" и территория бывшей дискотеки "Берёзка").

Но и на этом моя история не закончилась. Я продолжал бывать в клубе, и обратил внимание, что возле Федотова крутится, словно адъютант, мелкий паренек в темных очках, которых он даже в пасмурную погоду не снимал. Я обратил внимание на его туфли малого размера на каблуках, и сразу возникли подозрения. Кто-то из коллекционеров рассказал, что этого парня зовут Володя, и что он в розыске.

В ноябре месяце, вечером, накануне Октябрьских праздников, в моем доме раздался дверной звонок. Выхожу и вижу троих нетрезвых мужчин. В одном я даже в темноте опознал Володю, поскольку он был меньше своих подельников на голову. Они передают мне записку и уходят. Читаю: «Если сейчас не вынесешь 2 тысячи рублей («Жигули» стоили 5,5 тыс.), то устроим тебе веселую ночь».

Я попытался позвонить в милицию, но телефон молчал. Позже, я выяснил, что незваные гости перерезали воздушку (в те годы практиковался такой способ подключения связи). Тогда я взял в гараже монтировку и вышел на улицу. Было сыро, шел мокрый снег, а я в трико и домашних тапочках. Увидев меня с «оружием», мужчины перебежали на другую сторону 20-й линии.

А в это время по 20-й шли колоны военной техники к Театральной площади, ─ репетиция к предстоящему параду. На углу стояли два милиционера, я подошел к ним и объяснил ситуацию. Они говорят: «Постой немного, сейчас колона пройдет, ее будут сопровождать наши ребята на «бобике». И точно, они остановили патрульную машину, я вкратце рассказал, в чем дело.

Ребята не очень были настроены вмешиваться в эту историю, но когда я сказал, что один из мужчин в розыске, меня посадили в машину и мы отправились на поиски этих типов. С Мурлычевской свернули на 18-ю линию и, не доезжая до Майской, в свете фар у подворотни проявилась эта троица, распивающая из горла алкоголь. Я их моментально опознал.

Меня отправили домой, предложив явиться через час в 6-е отделение милиции. Вскоре выяснилось, что двое обычные босяки, их отпустили, а вот Володя по фамилии Киселев действительно находился в розыске.

Подробностями я не интересовался, только узнал, что Володя Киселев вскоре получил большой срок. А его «шеф» пошел в гору, стал уважаемым в городе человеком, о котором неоднократно писали СМИ...

Леонид АНЦЕЛОВИЧ,

ростовчанин.