Николай Дик. Неравнодушие

Николай Дик

С болью в сердце

****

Душе живется только по утрам.

Ночами мысли жуткие на плаху

ведут её,

              и хочется от страха

принять свои предсмертные сто грамм.

Под вечер вновь неможется от ран,

кровоточащих материнским горем,

слезами женскими в потухшем взоре,

и потому,

             что празднует обман

свою победу Пиррову с размахом,

а где-то руки сплетены над прахом

пока обманщик над бокалом пьян.

Душе живется только по утрам…

***

****

До утра не смог заснуть…

Перечитывал сначала

обескровленную суть,

что строкой своей кричала

о безнравственности дел,

наплевательство на право

и о тех, кто обнаглел,

перекраивая нравы.

        Перечитывал статью,

        содрогаясь перед фактом,

        что позволил воронью

        заключить свои контракты

        на поставку сладкой лжи,

        перекисших обещаний,

        а в реале – платежи

        выше здравого сознанья…

Виноват - не углядел

за свободой в чистом поле.

Прозевал, как беспредел

получал за деньги волю.

Поздно каяться и ждать,

что наступит облегченье –

без Всевышнего прощенья

не вернётся благодать.

***

****

Всё, что было в душе – опорочили,

осудили мозгами куриными.

Превратили мечты в многоточие,

разучили делиться с любимыми.

Заточили под серыми сводами,

расточили желание видеться.

На словах - наконец-то, свободные,

но не прочь от услуг ясновидицы.

Омрачают последствия кризиса

ожиданье чего-то хорошего -

озабоченность собственным бизнесом

хуже поля, бурьяном заросшего.

Всюду вздохи, обиды и жалобы.

Не ахти настроенье у каждого -

не хватает на новенькой палубе

задушевного,

                пусть и вчерашнего.

***

****

Постепенно, поневоле,

              в той палате номер шесть,

где скрывается безволье,

              не хватает спальных мест.

Здесь – сомнительные банки

             и строптивый депутат.

Переехали с Лубянки те,

             кто ляпал невпопад.

Для одних палата – «крыша»,

             для других – родной причал.

Совесть здесь давно не слышит,

            хоть бы сколько не кричал.

Постепенно, поневоле,

            каждый третий на порог:

кто -  унижен, кто - уволен,

            кто мосты удачи сжёг.

Сумасшествие повсюду –

            на экране и в делах.

Слухи, толки, пересуды

            повсеместно сеют страх.

Страшно думать, что придётся

            нам в палате номер шесть

ожидать просвета солнца

            или тупо в петлю лезть.

***

****

Шепчу душе:

             - Пора не смешивать

чужое горе со своим,

стать, наконец, слегка насмешливым

и не стесняться быть вторым.

Унять желанья неуёмные,

залечь на ласковое дно,

мечтать ночами полутёмными

о том,

             что старикам грешно.

Сменить крылатые желания

на кресло мягкое в углу,

не заводить себя заранее,

что перед будущим в долгу.

Она в ответ:

              - Да не получится…

Судьбою мне не суждено

стать безразличною попутчицей,

надев домашнее рядно.

Нам ни к чему в пути тщедушие,

бороться будем и мечтать -

не зря же нас неравнодушием

запеленала в детстве мать.

***