Пушкин на Дону (сценка на почтовой станции в станице Аксайской)

Камер-юнкер Александр Пушкин, великий русский поэт, обладал вспыльчивым и невоздержанным характером. Эмоции поэта порой били через край, доставляя ему и окружающим людям немало хлопот. Но поэтический дар позволял Пушкину без потерь выходить из непростых житейских ситуаций, как однажды случилось с ним по дороге на Кавказ.

С 1826 года части и соединения Русской императорской армии армия попеременно вели боевые действия с вооружёнными силами Оттоманской Порты и Персии. Тогда же в западноевропейской прессе появились негативные отклики на действия наших военнослужащих, представленных на газетных страницах в самом неприглядном виде. Чтобы рассеять злонамеренную ложь, император Николай I предложил Пушкину прокатиться на Кавказ за казённый счёт и сделать правдивый репортаж с места боевых действий с целью опровержения негатива. Информационная война уже тогда велась Западом против России всеми дозволенными и недозволенными способами.

Получив царские инструкции и снабжённый всесильным шефом жандармов графом Александром Бенкендорфом всем необходимым, а именно, подорожными документами и прогонными деньгами, поэт в начале весны 1829 года отправился в дальний путь из Петербурга в Тифлис и далее по утверждённому маршруту. Но, несмотря на грозное царское предупреждение поспешать, не задерживаясь в пути, Пушкин сделал крюк, чтобы повидать опального полководца, бывшего кавказского главкома генерала от инфантерии Алексея Ермолова в его орловском имении. Погостив у него изрядное количество дней, новоиспечённый военный корреспондент отдельного Кавказского корпуса явно выпал из путевого графика. Чтобы наверстать упущенное время, он гнал ямщиков в шею, не жалея лошадей. При том раздражаясь по поводу любой, даже самой малейшей заминки в пути.

На ямской станции в станице Аксайской, что в Области Войска Донского, поэту пришлось изрядно поволноваться. Вся пристанционная площадь была запружена приезжим людом, ожидавшим смены лошадей, когда тарантас с Пушкиным лихо закатил на подворье. А сам он, растолкав толпящихся людей, под их возмущённые крики, вбежал на небольшое крыльцо с криком: «Лошадей мне!». Решительным жестом дёрнул за ручки двери, входя в станционное здание. На этот звук никто не вышел. В комнатах стояла непроглядная темень, и поэт стал заглядывать во все комнаты, вопрошая: «Есть кто живой? Где же господин смотритель?».

На его зов выглянул невзрачный лысый старичок с заспанным лицом в ситцевой рубашке, с пёстрыми подтяжками на брюках и со свечным канделябром в руках.

- Чего изволите беспокоиться? Лошадей нет, и вам придётся обождать. Видите, что во дворе деется. Всем надо ехать, а откуда у меня столько готовых лошадей возьмётся.

- Как нет? - взвился Пушкин. - Где хотите, а непременно добудьте во что бы то ни стало. Мне время дорого.

- Я вам сударь доложил, что лошадей нет. На том и закончим наш разговор, - прошамкал старик и видя, что приезжий серьёзно расстроился и сердится, смутившись, обратился к нему: «Извольте вашу подорожную». На что Пушкин, вынимая из кармана гербовый документ, в свою очередь спросил старика-незнакомца: «А где станционный смотритель?».

- А я и есть оный, - с этими словами старик поднёс канделябр со свечами, чтобы прочесть написанное. При виде печати Третьего отделения Собственной Его императорского Величества канцелярии и росчерка пера всесильного шефа жандармов графа Бенкендорфа старик чуть не хватил удар. От неожиданности он уронил подсвечник с горящими свечами и непременно возник бы пожар, не подхвати его Пушкин вовремя. Старикашка мгновенно преобразился.

- Не сомневайтесь, сейчас всё сделаем. Будут вам лошадки. Сей секунд устроим непременно.

И пулей выскочил во двор. Приезжие, прознав что у них из-под носа увели лошадей, возмущённо загалдели, на что станционный смотритель им возразил: «Сей господин едет по казённой надобности, - и для пущей важности закатив глаза добавил: - по поручению самого графа Бенкендорфа».

После чего никто спорить с ним не отважился.

Смотритель, стремясь загладить свою вину перед проезжим «инкогнито из Петербурга», суетился не в меру и при этом нёс всякую околесицу, чем немало злил Пушкина. Тот рассеянно просматривал развешанные по стенам правила пользования ямским почтовым сообщением, еле сдерживая свои эмоции. Старик, чертыхаясь, делал пометки в проездных документах и своей книге учёта. Желая напоследок задобрить посетителя, подавая подорожную, услужливо спросил:

- Гм! Господин Пушкин!.. А позвольте вас напоследок ещё побеспокоить. Граф Мусин-Пушкин, мой давнишний армейский командир, чай вам не родич? Его имения за Камой в Спасском уезде будут.

Поэт, сделав резкое движение па (балетный приём) на каблуках, выхватив протянутые бумаги очень чётким слогом со стальными нотками в голосе, буквально выстрелил в него четверостишием:

- Я Пушкин, но не Мусин!

В стихах весьма искусен,

И крайне невоздержан,

Когда в пути задержан!

И был таков.

Александр Нетёсов.

Исполнительный директор Ростовского отделения Российского военно-исторического общества.

Мемориальный знак в музее "Почтовая станция" в г. Аксае.